Так вот, я туда ездил на предмет прописки. И постановки на учет в ихний пенсионный фонд. И собес. А потом – на предмет выписки. И снятия с учета в ихнем пенсионном фонде. И собесе. Чтобы прописаться к сыну Алеше в район Измайлово, что расположился под боком у Черкизовского рынка, пущенного в расход лидером нации. Обидевшимся на хозяина рынка – некоего чувака Тельмана Исмаилова за сожранные тем двести килограммов белужьей икры, предназначенной для завтрака лидера нации с американским президентом. Нет, никогда мы не избавимся от низкопоклонства перед Западом.
От этого рынка мне в наследство достался вьетнамский старичок, которого его дети, торговавшие на рынке, оставили в России. Потому что вывезти его на родину, во Вьетнам, у них не было финансовой возможности. Наши доблестные правоохранительные органы распи...дили весь их товар. А какой именно правоохранительный орган распи...дил, узнать не было никакой возможности. Потому что все. Потому что какой же это, на хрен, правоохранительный орган, если он не пи...дит. А вы попробуйте за гроши работать! Вот детишек вьетнамского дедушки и грабанули без оставления улик и товара и выселили из подвала нашего дома. А дедушку пожалел дворник – таджик Саша, живущий в соседнем подвале. Я этому Саше каждый вторник отдаю прочитанный журнал «Русский Newsweek». А вьетнамскому дедушке моя невенчанная жена Оля носит суп. А то дедушка как-то слишком заинтересованно смотрит на нашего пса Брюса. С Олей, как и было ею задумано, когда она вторично отвергла мою руку и сердце, мы и живем.
И, как и было ею задумано, квартиру в Южном Бутове Алеша продал, и квартиру жены Лены тоже. А на вырученные башли купил дом в коттеджном поселке площадью триста квадратных метров. Плюс банный дом с баней, предбанником и комнатой восемьдесят квадратных метров. И на радостях при участии жены Ленки тут же родил сына Мишку.
Суммируем. Сдали мы государству семьдесят два квадратных метра плюс Ленкиных сорок два квадрата. Получили взамен: четырехкомнатную квартиру для семейства моего бесплатного сына Сези в сто два квадратных метра, нашу с Олей двухкомнатную квартиру в пятьдесят девять квадратных метров, семикомнатный коттедж в триста квадратных метров плюс банный домик в восемьдесят квадратных метров Алешиного семейства. Причем Алеша с семейством прописаны в нашей с женой Олей двухкомнатной квартире, потому что по существовавшему тогда законодательству прописаться в коттеджном поселке было нельзя. Сейчас можно. Но моя русская (?) жена Оля сказала, что делать этого не следует, потому что наша квартира расположена на месте грядущего Четвертого кольца. Когда его соберутся строить, нас снесут, и должны будут дать не одну квартиру, а две. По количеству семей. Потому что, как сказал наш национальный лидер, дай ему бог здоровья, незачем плодить коммуналки.
Слава России!
Глава первая
Честно говоря, с тех пор как меня переселили в места, где кончается асфальт и начинается родина, то есть в район усопшего Черкизовского рынка, я редко выбираюсь на Большую землю. Я имею в виду самостоятельно, по собственному желанию. В реанимацию Кащенко, там, или седьмой градской больницы – это уж, ёптыть, куда ж деться. А так, чтобы по делам душевной надобности, то вот уж пять лет нет как нет. На дни рождения к кому, то таксический мотор всегда к вашим услугам. К внукам – то их родители тачку присылают. Чтобы их дети не забывали отца их родителя. Меня то есть. Чтобы не прерывалась связь времен. Чтобы, показывая на меня, тот или иной мой сын говорил своим детям:
– Вот смотрите, Федор, Костя, Пупсичек, Мишка, Сонечка (кто в данный момент окажется под рукой), что с вами будет, если вы станете пи́сать на электрические провода.
Свои замечательные произведения, если у кого-нибудь возникнет болезненное желание их прочитать, я посылаю по электронной почте. А если уж кто из прочитавших гикнется настолько, что захочет мне за прочитанное заплатить, то он пользуется услугами Сберегательного банка. И мне хорошо, и они не видят мою благородную рожу. Нет, не потому, что я уродлив. Наоборот, я даже хорош поздней осенней красотой, но читающие мои творения дамы – как правило, моего возраста или чуть моложе. А так как мужчины с годами выглядят моложе своих ровесниц, то не фига мне своей осенней красотой намекать, что у них уже наступила зима. И Сбербанку хорошо, потому что из моих башлей он отстегивает себе процент и за счет этого процента кредитует предприятия народного хозяйства и прочие расходы. Так что я намекаю своим работодателям: