— Есть конечно. Ты можешь выбрать себе цветок, где жить, питание — пыльцевое или цветочное, ну или капельно — растительное, можешь выбрать из своего сообщества идентичного союзника для продолжения рода. Сплошная свобода!
— А как же любовь? Как же чувства? Я так много читала об этом, о приземлённой любви. (мы то, Феи, любим всех просто так, безмерно)
— Я храню их в своем сердце! — ответил кузнечик и как-то загадочно улыбнулся.
— В сердце? — удивилась я, — а это не тяжело для сердца? Такая ноша! (просто феи носят свою любовь в каждой клеточке, и поэтому нагрузка распределяется по телу равномерно)
Ну почему нагрузка? Это не ноша для нас, это счастье, которое мы привносим в этот мир и получаем от мира ещё больше любви. Как этот процесс работает, я не знаю, но это было всегда. Ещё один вопрос к Фее Флоре (ну и накопила я вопросов, интересно, а почему раньше я никогда их не задавала? Значит, время ответов наступило только сейчас).
— Нет, не тяжело! Совсем нет! Это же свет и тепло в моем сердце. Свет не может быть тяжелым. Он освещает мою душу изнутри и иногда мне кажется, что я излучаю этот свет наружу, когда любуюсь её прозрачными крылышками и ее жёлтым хвостиком. — он улыбался и явно мыслями был не здесь. И я видела, что он был счастлив.
— Ты сказал ей? — спросила я, бесцеремонно прервав его поток сладостных мыслей.
— Кто, яяя? Ей? Что сказал? — стал запинаться мой зелёный дружок.
— Ты сказал ей, что любишь её? Что жить без неё не можешь? — я смотрела на него в упор.
— Яяя? — растерялся он, — Да как я могу? Кто она! И кто я? — плечи его упали, и он тяжело вздохнул.
— Ну? И кто она? И кто ты? — не могла угомониться я.
— Я не достоин её. — совсем сник Кузнечик.
— Я не понимаю, как кто-то не может быть достоин кого-то! Кто это придумал? Что за разделение и несправедливость? Это она сказала тебе?
— Нет. — опять выпучил на меня глаза мой дружок.
— А кто?
— Нуу, никто. Я сам так подумал. Она такая красивая и воздушная…
— А ты умный и отзывчивый.
— Да, я сам придумал, что её недостоин. И ещё я боюсь, что она посмеётся надо мной, если я признаюсь.
— Ну и что? Ты же посмеялся надо мной после этой чудной коровки, я посмеялась над собой, ну и что! А так ты никогда не узнаешь истину, а вдруг ваши чувства взаимны! Он улыбнулся:
— Я боюсь!
— Знаешь что? Я помогу тебе! Я же Фея, в конце концов. Я повяжу тебе на запястье зажелательную нить на желание, но только желание должно быть для тебя, на других она не действует. Хочешь? — я уставилась на него.
Он явно растерялся. Я всегда наблюдаю это явление, когда твоя мечта стоит на пороге, и надо только протянуть руку и взять, вот тут у всех начинаются сомнения. «А достоин ли я? А что так можно? А что так просто? А что я буду с этим делать?» (ох уж эти потоки мыслей в этот момент — голова идёт кругом. А! Я забыла сказать, что Феи читают мысли). Я ждала. Это всегда минута — три. О, Великая Фея Цветополья, дай мне терпения (да, с терпением у меня незачёт)!
— Да! Я хочу! — наконец-то ответил он, — Хочу избавиться от страха, сомнений, неуверенности в себе!
Я хотела закатить глаза к небу, но сдержалась. Всё одно и тоже.
— Хорошо, когда ты проводишь меня и будешь возвращаться назад, я повяжу тебе зажелательную нить. Она действует сутки, и ты должен быть рядом со своей красавицей, чтобы решиться сказать. Здесь главное не тянуть, замечтал — сразу действуй! Иначе никак! Не работает! Понял?
— Понял. — выдохнул мой проводник.
— А покажешь мне её? — подмигнула я.
— Пошли. — расплылся в улыбке кузнечик и рванул с места, будто его ошпарили кипятком.
О! Так быстро я никогда ещё не бегала. Все бывает в первый раз, подумала я, и заулыбалась ещё шире.
Мы подбежали к грибу. Он был огромен. Божьих коровок уже не было. Над родником появилась Радуга, она переливалась и подмигивала мне. Я подмигнула ей в ответ. Феи обожают радуги, они наши подружки. Это души феечек, которые решили вернуться продолжать свой земной путь. Да! И Феи уходят, но не так, как насекомые и люди. Мы выбираем, как нам дальше проживать свой век — можем появляться радугой, можем стать звездой (но это холодно, бррр!), можем быть северным сиянием или просто раствориться в безусловной любви и жить в вечном блаженстве. Я пока не решила. Я пока только изучаю новые для себя состояния, эмоции, ощущения!
И вдруг что-то блеснула на солнышке. Это была она — стрекозка Кристи! Она действительно была божественна. Я любовалась её красотой, грацией, женственностью. Она парила над родничком, крылышки её так быстро двигались, что создавали ореол вокруг неё. Это было чудесное зрелище! Кристи подлетела к нам, улыбнулась мне и чмокнула кузнечика в щеку. У меня отвалилась челюсть, кузнечик остолбенел, скорее всего забыл, как дышать. А эта шалунья захохотала и улетела. Прошла вечность, прежде чем я пришла в себя. Я посмотрела на кузнечика и спросила: