– Не могу.
– А ее муж? Он старый? Если так, то, может статься, природа вернет ей свободу много раньше, чем ты думаешь.
– Он не старый, – ответил Катурикс. – Но сейчас он в отъезде, играет в войну, поэтому, может статься, боги займут мою сторону и поразят его.
– Нельзя говорить такое!
– Если я вас обидел, беру свои слова обратно. Но он уже месяца три отсутствует и семье ни единой весточки не прислал. Бьется с римскими псами, если, конечно, его уже не заперли в клетку и не везут в Колизей, где ему прикажут драться со львами, откуда нам знать. Либо он уже мертв, мало ли что.
Флорина уставилась на него, и, к моему удивлению, добродушное выражение на ее лице сменилось насупленным, а затем гневным. Она поднялась и собрала со стола, стуча пустой посудой. Я не понял тогда, что ее так расстроило, но, вытерев столешницу, она объявила: Катуриксу пора домой и было бы весьма недурно, если бы впредь он ужинал отдельно от нас. Парень молча кивнул и ушел, свесив голову, но когда мой брат, вскочив со стула, последовал за ним, Флорина схватила его за предплечье и крепко стиснула пальцы.
– Твоих рук дело? – спросила она. – Хочешь нас поссорить?
– Ты о чем? – невинным тоном осведомился Юлиу. – Уж не вообразила ли ты… – Запрокинув голову, он расхохотался. – Жена моего отца, ты давно видела себя в зеркале? У тебя лицо серое, волосы жидкие, глаза подслеповатые. Не говоря уж о том, что ты бесплодна, как невспаханное поле. Неужто парень вроде Катурикса…
– Ты, Юлиу, всегда был на пакости горазд, – резко перебила она моего брата. – Я уверена, ты это подстроил. Если и впредь будешь гадить, Мариус об этом узнает.
Брат вырвал руку из ее цепких пальцев, а его смех сменился издевкой.
– Не тебе приказывать, что мне делать, а чего не делать в доме моего отца, – сказал он как отрезал. – Пока его нет, я здесь хозяин, и ты со своим отродьем находишься под моей защитой. Лучше бы тебе помнить об этом.
Три ночи спустя я лежал на матрасе рядом с постелью Флорины, по другую сторону от меня в люльке пыхтели спящие близнецы, и вдруг я услышал, как открывается входная дверь, и сноп света прокрался в комнату. Моя мать спала, но, разбуженная скрипом, села лицом к двери, чтобы разглядеть, кто побеспокоил нас в столь поздний час.
Как же я был потрясен, опознав Катурикса! Вот он, совершенно раздетый, шагает во тьме к постели моей матери, ступая неслышно, словно кот, и разбухший член ведет его прямиком к намеченной жертве.
– Откуда ты взялся? – прошипела Флорина, кутаясь в грубое пеньковое одеяло, служившее ей для обогрева по ночам. – Тебе здесь не место…
– Юлиу сказал, что я могу навестить тебя, – перебил ее Катурикс. – И передал мне твою записку.
– Записку? – изумилась мать.
– Да, ты пишешь, что мне следует прийти и возлечь с тобой сегодняшним вечером. Обещаю, никто никогда ничего не узнает.
Флорина вскочила и выбежала из комнаты, голый Катурикс устремился за ней. Они долго и громко препирались за дверью, и на следующее утро, когда я открыл глаза, мать лежала одна в постели, а Юлиу будто сквозь землю провалился.
Иран
152 г. от Р. Х.
Когда мой отец Марван вернулся из Армении, где он воевал против римлян, атмосфера в нашем доме заметно переменилась. Побывав в бесчисленных войнах, потеряв многих друзей, погибших страшной смертью, он явился домой вымотанным и вспыльчивым, чуть что переходил на крик, и даже на нас, детей, у него не хватало терпения. Громкий шум приводил отца в ярость, порою бешеную, и тогда он походил на богиню Иштар, ту, что насылает бури на Землю и подменяет воду в реках кровью.
Отчасти его дурное настроение можно было объяснить загадочным исчезновением моего брата Ованесса: с тех пор как брат пропал двумя годами ранее, мы не получали от него никаких известий. Слыхали только, что Ованесса видели у храма в Ктесифоне[9], – с обезьянкой на плече и тигренком на поводке он попрошайничал у прохожих. Но кое-кто утверждал, что мой брат добрался аж до Митридаткерта[10], где женился на девушке, происходившей по прямой линии от самого Аршака[11], и теперь живет в несказанной роскоши и великолепии. Ходили и другие слухи – якобы Ованесс вовсе не покидал нашей деревни, а был убит нашей мачехой Фабианой и сброшен в пустой колодец либо зарыт под полом одного из новых строений, что возвели в деревне рядом с нашим домом. Марван постоянно расспрашивал жену о том, что могло подтолкнуть его сына уйти из дома, но всякий раз она отвечала уклончиво.
– Он всегда меня ненавидел, ты же знаешь, – не без раздражения поясняла Фабиана. – И да, мы ругались, пока тебя здесь не было, но я его не выгоняла и уж тем более не причинила бы ему никакого вреда. Однажды ночью мы легли спать, все мы, а утром, когда я проснулась, его уже не было. Больше мне и сказать нечего.
10
Митридаткерт – парфянская столица, состояла из городищ Новая Ниса и Старая Ниса (царская крепость, возведенная во II в. до н. э.). Разрушен землятрясениями. Митридаткерт, хотя и покореженный временем, существует до сих пор, ныне на территории Туркмении.