По сих словах подал он мне свои аттестаты, из коих в первом написано было, что он прежде всех ворвался в правое неприятельское крыло и оное привел в беспорядок, почему и одержана совершенная победа над Сороками и Совами; во втором, что на Белфюгарской баталии отнял государственное знамя; в третьем, каким образом напал он на неприятельский магазеин и, отняв оный, принудил неприятеля оставить осаду Барбахена; одним словом, он имел с двадцать аттестатов, подписанных Генералами и знатнейшими военными чиновными, кои на отменную его храбрость единогласно особую похвалу приписывали. Прочтя оные, отдал ему назад и спросил, чем могу я ему служить. «Я прошу вас, — сказал он мне, — рекомендовать меня первому Министру, дабы я, как заслуженный Офицер, получил пенсию». «Вы не можете сделать богоугоднейшего дела, Государь мой! — ответствовал я ему. — Конечно, вы двор весьма мало знаете, когда думаете, что там заслуги уважаются. Ваши аттестаты доказывают, что вы исправляли должность свою, как подлежит каждому честному Офицеру. Однако вы делали должное, и за то награждены довольно». «Я все довольно разумею, — ответствовал Полковник, — но могу вам множество таких представить, кои или ушли, или при сражении весьма худо поступали; однако, невзирая на то, удержали свои места, а иные еще и возвысились». Я ответствовал ему, что, хотя то и правда, однако сии петухи были, может быть, другим образом двору полезны, либо имея прекрасных жен или дочерей, или в великом совете могли служить своими советами.
«Но я, государь мой! хочу говорить с вами чистосердечно, — присовокупил я еще, — я никак не могу служить вам в сем деле. Министру надлежит почти всех Бабле-Цифериан (так называются члены великого совета) привлечь на свою сторону. Они имеют множество лакеев, кравчих и других служителей, которые идут в Гошпиталь, так что и находящиеся там Офицеры и солдаты скорее выведены быть могут для очищения им места. Ежели некоторых из Бабле-Цифериан хотите склонить к сожалению, дабы в просьбе вашей иметь лучший успех, то прежде всего постарайтесь задобрить служителей некоторых Шквабав или и их самих. Сим средством легко можете получить желаемое». «Я лучше хочу умереть с голоду, — сказал он на то, — нежели учинить столь мерзкое дело».
Сие произнес он с великим жаром; но я ему ответствовал с холодностью, что он, может, то получит, как хочет. «Итак, я вижу, — сказал Полковник, — что и вы меня защитить не хотите».
«Я уже показал вам причины, для которых не могу вам ни мало помочь, — сказал я ему. — Но ежели ваши аттестаты и челобитный могут вам принести пользу, то пожалуйте, я подам их Государю». «Наш Государь, — говорил он, — весьма добродетелен; но все делается чрез Министра, от которого ничего надеяться не должно». Сказав сие, простился он со мною весьма учтивым образом. Министр, услыша, что я с сим Полковником долго разговаривал, спрашивал меня, чего он от меня требовал. Я рассказал ему о его просьбе, говоря притом, что, не хотя беспокоить о том Его Превосходительство, ему отказал. «Птицы, — сказал он, — кои заслугами своими хвастаются, бывают чрезвычайно бесстыдны. Сей Полковник был бы, конечно, при своих правилах счастлив, ежели бы он жил за два или за три века прежде; но ныне оные уже не в моде, и он, последуя древнему своему нравоучению, должен будет умереть с голоду.