Он так уговорил Министра, что все мои противоречия ни мало не помогли. Он мне сказал некогда, что все Философы утверждают, что звери, растения и минералы рождаются и питаются жизненным духом, яко таким изящным существом, которое из всех стихий происходит и может воздухом или огнем назваться, однако в самом деле ни то, ни другое; что сей дух получает действие свое от планет; что все металлы рождаются от сего духа, и разность оных происходит от чистоты и нечистоты матрис, или маток. А понеже действие планет неоспоримо, то месяц, который лежит ближе всех к земле, должен иметь сильнейшее действие, и сколько понять можно, гораздо чище земли, также окружен тончайшим воздухом, в котором жизненный дух всего более обитает; что, наконец, месяц и ко всем планетам всех ближе, а потому, конечно, множество золотых жил имеет. Он ссылался особливо на видимые им там бугры; и что каменные горы почитаются лучшею маткою для жизненного духа; и потому в сем свете необходимо должны быть самые чистые металлы; что сии металлы в рассуждении своей пользы предпочитаются золоту, и что я моим соотчичам, коих сохранить стараюсь, делаю великую обиду, от них отпираясь; понеже от купечества обоих народов обеим землям великая польза должна последовать.
Я ответствовал Его Превосходительству, что ничего столь много не желаю, как чтобы все его предприятия к его и общей пользе совершились; но что могу его уверить точно, что все ему мною о себе сказанное настоящая правда; что я сам не думал, чтобы в месяце были жители, о чем господину выдумщику докажу ясными доводами, в присутствии Его Превосходительства, если он согласится как оные, так и возражения на то выслушать; и что когда Его Превосходительство о успехе сего путешествия точно уверен, то я с удовольствием готов к услугам его жертвовать моею жизнью. «Изрядно, — сказал Министр, — я велю поутру завтра прийти выдумщику, и ты также приди ко мне к обеду; кроме же вас, никого к себе не пущу, и надеюсь, что основательные его доказательства выведут тебя из сомнения. Хотя я верю, что сказываешь мне о себе правду, однако в рассуждении другого недостает тебе довольно обширного разума».
На другой день пришел я к Его Превосходительству и, нашед там помянутого выдумщика, который по оказании мне обыкновенных учтивостей начал говорить мне следующее: «Мне весьма досадно, что в предложениях моих имею соперником того, от особливой прозорливости которого ожидаю важных возражений, коих я, невзирая на все мое прилежное размышление, никак найти не мог. Хотя мне не очень приятно, что мои предложения не приняты, однако буду иметь ту пользу, что научусь чему-нибудь такому, чего я до сих поре не знал. Его Превосходительство изволил мне приказать открыть вам те причины, кои побуждают меня думать, что месяц обитаемый свет. Сей приказ хочу я исполнить, но в свидетельство моего мнения не хочу прежде всего приводить древних Философов как сей, так и соседней земли, кои одного со мною мнения были, потому что о них упомянул я и в моем проекте; но сошлюсь на некоторые ясные доказательства, на коих справедливость моего мнения основывается.
Во-первых, говорю я, что месяц есть непрозрачное, тенистое и земле нашей подобное тело, следовательно, к содержанию своих обитателей таким же определено образом; что же он тело непрозрачное, то можно доказать отражением света, заимствуемого им от солнца».
«Государь мой! — сказал я ему на то, — вы то почитаете подлинным, что еще не совсем доказано; ибо весьма возможно, что месяц сам в себе тело светлое; а сие заключаю я из того, что свет месячный в одно время в разных местах виден бывает; свет же, происходящий от тела, дающего от себя свет единственно отражением лучей, виден бывает только в таком пункте, в котором угол отражения равен углу падения».
На сие ответствовал он мне, что мои выражения не могут пригодны быть в рассуждении негладкого и неровного тела, каков месяц. «Что он тело непрозрачное и тенистое, — продолжал он, — то явствует из затмений солнечных; ибо светлое тело не может лишить нас света солнечного. Когда же месяц затмевает солнце таким образом, как земля месяц, то из того заключают, что оба сии тела одинакого свойства, понеже одинакие причины и действия одинакие производят. Под одинаким свойством разумею я, что они оба тела непрозрачные и тенистые; а чтоб сие еще лучше доказать, то делаю я сие заключение: ежели сия планета свой собственный свет имеет, то должна казаться гораздо светлейшей, когда она затмевается в приближении или когда она от земли в ближайшем отстоянии; а свет ее должен быть гораздо слабее, когда она в отдалении или когда от земли весьма далеко отстоит; ибо, чем ближе какой свет в глазу, тем сильнейшее действие производит. Сверх того, тень, от земли происходящая, не могла бы затмевать свет месяца, ежели бы он имел оный, но паче сделала бы оный гораздо виднее.