Я не менее удивлялся, слыша говорящих куриц, как и они, видя такое чудовище, каким, конечно, должен был я им показаться.
Я ответствовал им сими курицыными словами: «Эдну синви», на что она мне уповательно много вопросов делала с природною их породе болтливостью, и после начала клохтать. Вскоре пришли еще три или четыре молодых курицы, которые, как скоро только меня увидели, тотчас спрятали голову к матери под крылья. Из сих один молодой петух, не более 5 футов величиною, казался быть весьма смелым и заглядывал на меня из-за прочих; он сказал нечто своему отцу, и после ответа приблизился ко мне весьма смело; ходил около меня кругом, хотя и наблюдал при том некоторое расстояние; после чего говорил нечто угрожающим голосом. Я ответствовал ему на своем языке меланхолическим образом: что я, несчастный, претерпел кораблекрушение. Сей воин, который, конечно, считал меня за неразумного зверя, осмелился броситься на меня с когтями и конечно бы, я думаю, расцарапал мне голову, если б я немного не посторонился; ибо оные были цолей в осьмнадцать длиною и притом весьма острые. Я усмотрел, что отец его за сие очень рассердился, ударил его несколько раз крыльями и прогнал домой. Потом, сказав мне еще что-то, сделал знак, чтобы за ним следовал, что я и исполнил. Прошед маленький лесок, пришли мы на один весьма приятный луг, где увидел множество куриц, упражняющихся в доении коз. Он сидели на цынках и доили так же искусно ногами, как и наши женщины руками. Они носили на себе два ведра, подобно нашим коровницам; и, словом, нет народа в Европе, который бы найденным мною жителям уподоблялся в употреблении Механических выдумок.
Я видел одного Каклогалянина, как они себя называют, который на ногах имел деревянные ножницы и на лету деревья с великим искусством обрезывал. В целых аллеях, из коих многие больше версты длиною, нет не токмо ни одной ветви, но ни одного листка, беспорядочно растущего.
Сии Каклогаляне весьма искусны в тканье сукон из кудрявых перьев, кои они с великим искусством прясть умеют. С сего товара платят они некоторую пошлину, и сих перьев нет лучше. Увидя меня, по лугу идущего, оставили они свою работу и смотрели на меня со удивлением. Говорили так громко и с толь невероятною скоростью, что я думал, что, конечно, зашел в Жидовское училище.
Напоследок пришли мы в одно селение, принадлежащее моему проводнику или, лучше сказать, моему господину; ибо я узнал после, что меня за неразумного зверя неизвестного им рода считали. Чуть только вошли мы к нему в жилище, то окружила меня вся его семья и, удивляясь, делали мне некоторые вопросы, коих я, однако, не разумел. Одна из куриц принесла мне сосуд с козьим молоком, которое я, поклонясь ей, выпил; принесли мне разных семян, которых я, однако же, не хотел принять; потом принесли мне часть вареной баранины; ибо Каклогаляне не едят по большей части мясо, против обыкновения Европейских петухов, исключая бедных, кои также и семенами питаются. Они спят не на насестах, но на перинах и тюфяках, и одеваются теплыми одеялами; ибо по захождении солнца выпадает в их земле пресильная роса, и я такой стужи никогда в отечестве своем среди самой зимы не чувствовал. Поевши, отвел меня мой господин в свою комнату, в которой мне приготовлена была постель; дал мне знать, чтобы я лег, и удивлялся немало, видя, как я поднял одеяло, лег на постель и после оделся. Но не дивился он тому почти ни мало, как я снимал с себя платье; ибо у них знатнейшие и богатые носят епанчи и прикрывают себе ноги тонким полотном.