«А се о свете святем, како исходит ко гробу Господню с небеси. А се ми показа видети худому и недостойному рабу своему; видех бо очима своима грешныма поистине, како сходит свет святый к гробу животворящему Господа нашего Иисуса Христа. Мнози бо странници не право глаголют о схожении света святого. Ини бо глаголют, яко Дух Святый голубем сходит ко гробу Господню, а друзии глаголют, яко молния сходит и вжигает кандила над гробом Господним: то есть лжа, ничто же бо тогда видети, ни голуби, ни молнии, но тако невидимо сходит благодать Божия, и вжигаются кандила над гробом Господним. Да о том скажу, еже видех поистине. В великую пятницу, по вечерни, потирают гроб Господень и помывают кандила, сущая над гробом Господним, и наливают кандила та вся масла древянаго, чиста без воды додного, и вложат светильна и не вжигают светилен тех, но тако оставляют светилна та не возжена, и запечатают гроб Господень во второй час нощи; тогда исгасят вся кандила, не токмо ту сущая, но и по всем церквем, иже в Иерусалиме. Тогда и аз худый идох, в ту же пятницу великую в первый час дни, ко Князю Балдвину и поклонихся ему до земли; он же видев мя поклонившась, призва мя к себе с любовию и рече ми: что хощеши, игумене русский? познал бо мя добре и любляше мя велми, яко бяше муж благ и смирен. Аз же рекох ему: Княже мой Господине! молютися Бога деля и князей деля русских: хотел бых поставити кандило свое на гроб святем, за вся князя наша и за всю Русскую землю. Тогда же князь с радостию повеле ми поставити кандило, и посла со мною мужа своего лучшаго к иконому святаго Воскресения и к тому, иже держит гроб Господень, и повелеста оба, иконом и ключарь святого гроба, принести кандило свое с маслом. Аз же поклонихся има и идох с радостию великою, и купих кандило сткляно велико и налиях масла без воды и принесох ко гробу Господню, уже вечеру сущу, и удасих ключаря того единого и возвестих ему; он же отверзе двери гроба Господня и повеле ми выступити из калиг, и тако босого введе мя единого во гроб Господень с кандилом, еже ношах, и повеле ми поставити своими руками грешными в ногах, а в головах стояше кандило греческое, а на персех святого гроба кандило всех монастырей; благодатию же Божиею та три кандила возжлись долная, а фряская кандила{28} повешена суть горе, а тех кандил ни едиино же не возгореся. Тогда аз поставих кандило свое на святом гробе, и поклонихся честному тому гробу и облобызах с любовью и со слезами место святое, идеже лежало тело пречистое Господа нашего Иисуса Христа, и изыдохом из гроба того с радостию великою и идохом в келию.
Заутра же в великую субботу, в шестый час дни, сбираются все людие пред церковь Воскресения Христова, безчисленное множество людей. От всех стран пришелцы и тоземци, от Вавилона и от Египта и от Антиохии и от всех стран ту сбирают в тот день несказанно много людий, и наполняются вся та места около церкви и около распятия; велика же теснота бывает тогда в церкви и около церкви, мнози бо тогда задыхаются от тесноты людий тех. И те все людие стоят с свещами невозженными, и ждут отверзения дверем церковным. Внутрь же попове с людми ждут, дондеже князь придет с дружиною, и бывает тогда отверзение дверем церковным, и входят вси людие в церковь в тесноте велицей, и наполнят церковь ту и полаты и все полно будет, церковь и вне церкви и около Голгофы и около Краниева места{29}, и дотоле идеже налезен крест Господень, все полно будет людей; иного не глаголют ничто же, но токмо: Господи, помилуй, зовут не ослабляючи, и вопиют сильно, яко тутнати и взгремети всему месту тому от вопля людей тех. И ту источницы прольются слезами от верных человек; аще бо у кого окаменено сердце имать, но тогда может прослезитись; всяк бо человек тогда зазрит себе и поминает грехи своя, глаголет в себе: егда моих деля грехов не снидет свет святый; и тако стоят вси вернии слезни и сокрушенно сердце имуще. И ту сам князь Балдвин стоит с страхом и смирением великим, источник слез проливается от очию его; так же и дружина его стоят около его прямо гробу, близь олтаря великого. И яко бысть седмый час дни субботнаго, пойде князь Балдвин ко гробу Господню и с дружиною своею из дому своею боси и пеши, и прислав в метухию святого Савы{30}, позва игумена с черньци его, и пойде игумен с братьею ко гробу Господню; и аз худый тут же идох с игуменом тем и со братьею, и приидохом ко князю тому и поклонихомся ему вси; повеле же князь игумену святого Савы, и мне худому близь себе стати и пришедша, инем игуменом и чернцом повеле князь пред собою итти, а дружине повеле по себе идти. И приидохом в церковь Воскресения Христова к западным дверем, и се множество людей и заступли бяху двери церковныя, и не могохом в церковь внити. Тогда князь Балдвин повеле воем разгнати люди насилием и сотвориша яко улицу сквозе люди олны до гроба, и тако возмогохом пройти. И приидохом к восточным дверем до гроба святого; а князь по нас вниде и ста на месте своем на десной стране у переграды великого олтаря, противу восточным дверем; ту бо есть место устроено княже высоко. Повел же игумену святого Савы над гробом стати со всеми черньци и с правоверными попы; а мене же худаго повеле поставити высоко над дверми гробными противу великому олтарю, яко зрети ми бяше лзе во двери гробныя. Двери же гробныя все трои замчены, и запечатаны печатью царскою; латыньскии же попове в велицем олтари стояху.
29
Краниево (т. е. Лобное) место, от