- Просто пройди через него.
Решив, что ему нечего терять, Ральф так и сделал. Он был непроницаем для пламени. Тем не менее, он остановился как раз перед тем, как подойти к автобусу. Пересечь его порог было, казалось, более сложным, чем пройти сквозь огонь.
- Я могу войти прямо сейчас? Действительно и по-настоящему?
- Действительно и по-настоящему.
- Это... так просто?
Мужчина улыбнулся.
- Конечно, но поторопись. У меня есть другие продавцы, которых нужно забрать в конце очереди.
- Но у меня нет билета.
- Все в порядке, - водитель указал на его чемодан, лежащий посреди дороги; Ральф не помнил, как уронил его. - Оставить это позади – это лучше, чем билет.
Ральф поставил левую ногу на ступеньку, затем правую. Миновав ступеньки, он оглядел своих попутчиков. Автобус был набит битком. Он заметил, что ни у кого не было чемоданов или какого-либо багажа, и все были одеты в костюмы, идентичные костюму Ральфа.
Наконец он нашел место. Пассажир напротив него, тощий на вид мужчина средних лет, повернулся в его сторону.
- Привет, - сказал он, когда автобус тронулся.
- Привет, - ответил Ральф. - Вы тоже продавец?
Он ухмыльнулся.
- Был.
- О, простите, - Ральф попытался сгладить свою оплошность вежливостью. - Итак, как долго вы продавали?
- 87 лет и 3 месяца
На вид мужчине было не больше сорока.
- Вы серьезно?
- Как сердечный приступ.
- Но откуда вы знаете? И как вам удавалось следить за временем?
- Я не знал и не мог уследить.
- Тогда я не понимаю.
Мужчина пожал плечами.
- Это пришло ко мне всего несколько минут назад, и, если ты подождешь, держу пари, то же самое произойдет и с тобой.
Память начала возвращаться к нему.
- Вы правы, - сказал Ральф.
- Итак, сколько лет прошло?
- 11 лет и 6 месяцев.
Беззубый старик перед ними повернулся и сказал:
- Черт возьми, вы оба юнцы! Я занимаюсь этим уже 121 год!
На лице другого мужчины отразилось изумление. Ральф тоже был поражен. Ему почти хотелось поклониться, но он не мог, так как сидел. Вместо этого он уставился в окно, наблюдая, как люди сгорают, пока не погаснут. Затем рухнули более крупные вещи: деревья, фабрика и земля под ней исчезли и превратились в ничто, а может быть, и во что-то совсем другое.
Когда он был уже слишком высоко, чтобы что-то видеть, Ральф повернулся к передней части автобуса. Глаз в небе был таким большим, что занимал все водительское окно.
- Ты видел, как он горел, не так ли? - спросил мужчина напротив него.
- Да, - ответил Ральф, все еще глядя на глаз. - Но разве вы не видели этого?
- Нет, приятель. Это была твоя остановка. Но я видел, как он горел у меня, и наслаждался каждой минутой.
Тогда он повернулся к нему.
- Подождите… Вы видели Бога и фабрику и получили монету, верно?
Мужчина кивнул.
- Но если все горело для вас, то это не могло гореть для меня.
Он пожал плечами.
- Я думаю, у всех нас есть свои собственные версии этого места.
- Я бы хотел, чтобы все версии сгорели, - сказал Ральф. - И я почти жалею, что не могу остаться, чтобы помочь сжечь их.
- Нет, это слишком большая ответственность для одного человека. Ты же знаешь, что мы не можем помочь другим продавцам. Мы можем помочь только себе.
С этими словами мужчина взял журнал, втиснутый между сиденьями перед ним, и Ральф откинулся на спинку сиденья, чтобы насладиться остальной частью поездки, глаз теперь настолько увеличился, что были видны только большая голубая радужка и зрачок. Когда он снова выглянул в свое окно, Ральф увидел рекламный щит, висящий посреди пустоты в небе. «ТЕПЕРЬ ВЫ ВОЗВРАЩАЕТЕСЬ», - говорилось в нем.
Казалось, что знак был неполным. Вы сейчас возвращаетесь куда? Но потом он подумал об этом и решил, что это действительно имеет смысл.
Обернувшись, Ральф увидел то, что было на обратной стороне знака, через задние окна автобуса:
ВЫ СНОВА ВОШЛИ.
Автобус въехал в зрачок глаза, и глаз моргнул.
Молочное возбуждение
Уильям Эзра Торо налил молоко в высокий стакан. Он вернул кувшин в холодильник и быстро закрыл дверцу, чтобы вещи внутри не могли убежать. Уильям принес стакан с собой на кухонный стол. Там он развернул газету и начал читать статьи о мертвых людях и кружащихся в небе предметах.
Тишину нарушил густой голос с немецким акцентом:
- Пожалуйста, не пей меня.
Уильям посмотрел на молоко.
- Ты сегодня разговорчивый, да? Разве ты не видишь, что я пытаюсь читать?
- У меня нет глаз, - ответило молоко.
- Извини; у меня была слепая тетя, - он снова перевел взгляд на бумагу. - Но я все равно собираюсь выпить тебя.
Стакан с молоком бешено завибрировал.
- Пожалуйста, сэр! Пожалуйста, не заставляй меня умолять!
- Ради бога, не мог бы ты просто...
- Я готов предложить тебе все что угодно! – Молоко на мгновение замолкло. - Все что угодно, кроме секса!
Уильям ухмыльнулся.
- Боюсь, что это должен быть секс, любовь моя.
- Но...
- Это единственный способ, - он расстегнул молнию на брюках и ухмыльнулся. - Видит бог, старая жена не заводит меня с тех пор, как я запер ее в подвале.
В течение нескольких минут молоко оставалось безмолвным. Наконец тихий, пронзительный голос сказал:
- Если это то, что нужно, тогда... хорошо, но я девственник, так что, пожалуйста, будь нежным.
Уильям рассмеялся.
- Я просто пошутил. Какой секс может предложить стакан молока?
- Секс с молоком.
Его лицо исказила гримаса.
- Я не хочу об этом думать. Кроме того, ты молоко-мужчина, и, если я займусь с тобой сексом, это может сделать меня геем.
- Если я не могу дать тебе секс, то что я могу тебе предложить?
- Ничего. Я собираюсь выпить тебя.
Уильям сделал паузу.
- Прошу тебя, нет, ты не можешь…
- Ошибаешься. Я могу и сделаю это. Пить легко, ты же знаешь. Все, что мне нужно сделать, это поднять тебя и проглотить.
Молоко начало всхлипывать.
- Я пил молоко раньше, тонны молока, и я никогда не видел такого невротического стакана с молоком. На самом деле, ты первый стакан с молоком, который вообще заговорил. И вообще, что тебя так взволновало? Почему ты такой взволнованный?
Со стекла капал конденсат, словно слезы.
- Потому что… потому что, если ты выпьешь меня, я умру.
- Ты молоко, - заявил Уильям. - Молоко не живое и не мертвое.
- Ох.
Молоко замолчало.
Уильям вернулся к чтению своей газеты. Центральный разворот на этой неделе особенно соответствовал его вкусам. Он потратил некоторое время, разглядывая ее вялые груди и зеленую кожу, прежде чем перейти к некрологам на следующей странице.
- Извини, что побеспокоил тебя.
Он уставился на стакан с молоком.
- Какую часть из «не живое, не мертвое» ты не понял?
Молоко больше ничего не сказало.
Удовлетворенный, Уильям вернулся к газете. Когда он открыл газету на спортивном разделе, костяшки его пальцев задели стакан с молоком, опрокинув его на пол.
Он слышал смех как по пути вниз, так и после удара о пол стакана. Нарочито, он встал на четвереньки, и начал слизывать молоко с пола, пока оно не кончилось и его язык не начал кровоточить.
Это заставило Уильяма почувствовать себя хорошо, но через несколько дней он умер – умер после того, как смеющийся осколок стекла пронзил его кишечную стенку.