Его тон был деловитым.
- Когда я ушел, я ушел навсегда.
Я помолчал, немного подумав.
- Если это так, то почему люди все еще получают подарки?
- Заключен контракт. Сейчас этим занимается какая-то фирма в Азии.
- Что случилось с эльфами?
- Большинство из них были переведены в цирки.
- А северные олени?
- Они были... отправлены… - он отхлебнул немного виски. - Надеюсь, я тебе не наскучил?
- О нет! Вовсе нет! – Я действительно был заинтригован его бредом и, скорее, очарован самим этим человеком. Он был, безусловно, самым красноречивым бездомным человеком, которого я встречал, и я чувствовал себя немного виноватым за то, что свалил его в одну кучу с другими, более прозаическими сумасшедшими. - Итак, ты перестал быть Сантой, чтобы жить на улицах. Ты ведь это хочешь сказать, верно?
- Нет, - сказал он. - Ты упускаешь суть дела.
- Тогда введи меня в курс дела.
Глотну виски он продолжил:
- Меня тошнило от холода, поэтому я переехал в Лос-Анджелес. Устроился официантом, думая, что мне может повезти с актерской карьерой. Я имею в виду, что меня играло множество актеров, но все, что я получил, это захлопнутые двери у меня перед носом, - он вздохнул и посмотрел задумчиво. - В конце концов, я получил работу режиссера ряда порнофильмов под именем Роджер Вуд. Когда-нибудь видел их?
- Я не смотрю порно, - сказал я.
- Я тоже. Это был просто способ заработать на жизнь.
Я наклонился вперед.
- Но сейчас ты не снимаешь порно. Что случилось?
- Постановочный секс утомил меня; я пытался работать в офисе. Но я стар и не создан для работы с 9 до 5. Я также не мог смириться с этим маленьким ублюдочным боссом, его звали мистер Маккалоу. Ублюдок. Я даже пробовал работать в фастфуде, но ничто не приносило мне радости. Мне пришлось оторваться от всего этого – Северного полюса, Лос-Анджелеса, жизни в целом. 12 лет назад я бросил посох Санта-Клауса; 6 лет назад я стал бездельником, - он посмотрел на свои руки. - Я такой, какой я есть. Нравится тебе это или нет.
Я улыбнулся.
Пока он пил виски, я прокручивал в голове наш маленький разговор. Хотя этот человек рассказал интересную историю, я ему не верил? Тем не менее, опыт был забавным и, возможно, немного полезным. Я не слышал такой красочной истории от бездомного с тех пор, как один из них в прошлом году заявил, что он не только президент, но и инопланетянин, путешествующий во времени. Поднявшись со стула, я подошел к кровати и сел рядом со своим другом. Я указал на бутылку в его руке.
- Ты не возражаешь, если я сделаю глоток?
- Это твоя бутылка, верно?
Я взял ее, сделал глоток и представил, как моя слюна смешивается со слюной Санты. Вернув ему бутылку, я демонстративно потянулся и зевнул. Затем я лег на левую сторону кровати, положив голову на подушку.
- Ты можешь сделать то же самое, - сказал я ему.
Он, казалось, колебался. Он посмотрел на бутылку.
- Я еще не закончил.
- Прибереги немного на потом, - сказал я. - Я не сделаю тебе больно, - затем я похлопал по подушке рядом. - Просто ляг и расслабься.
Он перевел взгляд с виски на подушку и обратно.
Наконец он поставил бутылку на тумбочку и неловко растянулся рядом со мной. Его усталое старое тело, казалось, сопротивлялось лежачему положению. Колени не могли разогнуться полностью; его спина слегка выгибалась дугой. Шея тоже.
Я коснулся его руки и затылка. Он был такой холодный.
Я решил, что буду добрым самаритянином и пожертвую ему немного тепла своего тела.
Я начал чувствовать сонливость. Я посмотрел на часы. Еще не было и 3 часов ночи.
- Я устал валяться без дела, - сказал я шепотом. - А ты разве нет?
- Нет, здесь довольно мягко, - ответил он, его голос дрожал от мокроты. - Я не привык к мягкости.
- Хорошо, - сказал я. - Мы можем продолжать лежать здесь. Думаю, я в долгу перед тобой, после той занимательной истории, которую ты рассказал.
- Это была не история.
Я немного приподнялся.
- Но я не могу тебе поверить. Видишь ли, я точно знаю, откуда взялись мои подарки. Мама и папа, тети и дяди – они покупали их в магазинах, заворачивали и надевали сверху маленькие бантики. Одна и та же история каждый год.
Он повернулся и посмотрел на меня.
- Я никогда не утверждал, что все подарки были от меня, - сказал он. - Обычно ребенок получал один из моих подарков каждые три или четыре года. Но если я и дарил их, то это всегда был любимый ребенок.
- Три или четыре года? – сказал я. – Твой список плохих детей, должно быть, был огромным.
- Не то, чтобы они были плохими. Просто другие дети вели себя лучше, и у меня не было времени обойти все дома, - он замолчал и так пристально посмотрел мне в глаза, что я чуть не вздрогнул. - Ты был немного лучше, чем большинство. Ты получил четыре подарка от меня, прежде чем тебе исполнилось десять, но не получил еще один, пока тебе не исполнилось 24, - он слегка улыбнулся. - Это была моя последняя доставка.
- Подожди, ты доставлял подарки и взрослым?
- Было бы несправедливо, если бы я дарил подарки только детям, не так ли? Взрослые тоже заслуживают немного волшебства.
Он все еще смотрел на меня. Я хотел отвернуться, но что-то мерцало в его глазах, и это пыталось убедить меня, что то, что он говорил, было правдой.
У меня в голове закружились противоречивые мысли. На мгновение мне захотелось разрыдаться.
Я взял себя в руки.
- Итак, если ты действительно Санта, какой был мой любимый подарок, когда мне было пять лет? - ухмыльнулся я. - Или это было слишком давно, чтобы ты смог вспомнить?
- Единственное, что у меня есть, это моя память, - он постучал себя по голове. - Каждый подарок, который я когда-либо дарил, заперт здесь. Я не могу их забыть, даже если попытался. В тот год ты больше всего на свете хотел желтый игрушечный грузовик, - его глаза блеснули, но это был меланхолический огонек. - И ты получил его.
Я невольно отпрянул назад, ударившись головой о стену. Мои ладони покалывало. Я чувствовал свое сердце там, где его не должно было быть.
- Ты прав.
- Конечно, я же Дед Мороз. Или Санта, если тебе так больше нравится меня называть.
Сделав вдох, я заставил себя мыслить рационально. Игрушечные грузовики не были редкой детской потребностью. Возможно, это была удачная догадка, а цвет был еще более удачным.
- Я даже помню, что на левой двери была наклейка с головой клоуна, - продолжил он.
И это все для меня решило. Больше нет места для сомнений. Я напоил алкоголем само воплощение Рождества, и вот он все еще был на моей кровати и доступен для меня. Было так много вещей, о которых я хотел – и, возможно, нуждался в этом – спросить его.
- Но почему я не получил тот скутер, когда мне было восемь? Я хотел его больше всего на свете.
- Ну, в тот год ты был плохим мальчиком. Помнишь, что ты сделал со своим старшим братом, Билли?
Это имя задело меня за живое. Я уже довольно давно не думал о Билли. Он был мертв по меньшей мере десять лет, и прошло пятнадцать лет или больше с тех пор, как я в последний раз разговаривал с ним.
- Он был со своей девушкой во дворе. Они целовались. Язык Билли был у нее во рту, и он стоял к тебе спиной. Ты воспользовался этим, но тебе не следовало спускать с него штаны. Это было худшее из возможных времен, и ты это знал.
Я мог только пробормотать.
- Это был самый неловкий момент в его жизни, и он помнил его до самой смерти.
Мне удалось найти слова и вытащить их изо рта.
- Ты... ты видел это?
Он улыбнулся, обнажив коричнево-желтые зубы.
На меня нахлынули давно забытые рождественские воспоминания, заглушая все другие мысли. Покалывание, которое я почувствовал в конечностях, когда проснулся рождественским утром. Мой любимый бант – красный бархатный, который мои родители из года в год кладут поверх подарков. Острый гоголь-моголь, который обычно готовил мой двоюродный дедушка.