Пта бесстрашно вышел навстречу зверю, ничем не выдавая своего удивления и стараясь не упустить никакой мелочи, — в этом незнакомом мире все могло оказаться очень важным. Он услышал, как верхняя, подобная ему часть издала пронзительный звук, затем морда зверя с выступающим над ней рогом уперлась ему в грудь. Сооружение остановилось.
Пта морщил лоб, чувствуя, что вот-вот разгадает секрет встретившегося ему предмета. Верхнее существо все еще продолжало орать на него, и, наконец, он догадался, что весь предмет не является чем-то единым целым, а состоит из отдельных частей! И в ту же минуту вдруг ясно разобрал, что именно кричит подобное ему существо.
— Ты что, больной, что ли?! Лезешь прямо под колеса повозки! И чего тебе вздумалось расхаживать нагишом? Может, хочешь, чтобы тебя в таком виде поймали стражники богини?..
Какой-то большой смысл таился в том, что вопил возница, но слов было слишком много, и они громоздились одно на другое. Пта с трудом улавливал их значение. Он сосредоточился и попытался разобраться в словах.
— Ко-ле-са? — повторил он чуть ли не по слогам. — По-воз-ки? Боль-ной?
Возница уставился на него как на какую-то невидаль.
— Ты и в самом деле нездоров, приятель, — медленно сказал он. — Отправляйся-ка лучше со мной в Линн, в замок. Это всего в пяти канбах отсюда. Там тебя накормят и подлечат. Давай руку, я помогу тебе влезть.
Когда повозка тронулась с места и с тарахтеньем потащилась по дороге, возница с любопытством спросил:
— Слушай, а где твоя одежда?
— Одежда? — не поняв, переспросил Пта.
— Ты что, хочешь сказать, — хмыкнул человек, разглядывая его, — будто не знаешь, что разгуливаешь голяком, да? Ты голый, понял? Вот, посмотри на меня.
Пта угрюмо повернулся к вознице. Ему не понравился смысл того, что тот говорил, а еще больше не понравился тон сказанного. При этом он разобрал лишь намек на то, что с ним что-то не совсем в порядке.
— Голяком? Одежда? — повторил Пта непонятные слова.
— Погоди-погоди, — заторопился возница. — Смотри… одежда… вот такая, как у меня!
Он выпустил вожжи, взялся обеими руками за полы своей брезентовой куртки и, оттянув их от туловища, помахал в воздухе.
Пта перестал сердиться и теперь внимательно разглядывал человека. А тот все пытался ему растолковать, что темное ниже головы — это не его туловище, что темное только укрывает тело от солнца или непогоды. Для вящей убедительности возница сбросил с себя куртку и повертел ее из стороны в сторону, чтобы Пта мог получше рассмотреть ее. Когда Пта помял одежду пальцами, брезент зашуршал, и Пта радостно засмеялся.
Тут человек опять закричал пронзительно:
— Эй, ты чего, оставь ее в покое…
Пта удивленно посмотрел на него. Отчего это создание, такое шумное и крикливое, больше не хочет показывать ему свою оде-ж-ду? Вдруг он нащупал на спине куртки большую дыру, кое-как прикрытую заплатой, и не смог удержаться от широкой улыбки. Возница в ответ злобно прищурился, подозрительно поджал губы и прошипел:
— Да ты вовсе не больной. И отлично знаешь, что такое одежда. Может, ты просто дурачишь меня?..
Его лицо искривилось. Неожиданно он хлестнул курткой красное животное, да так, что оно рвануло с места в карьер. Повозка подскочила на ухабе, и Пта, не ожидавший такого поворота, вылетел из нее на землю.
Он все еще лежал на дороге, а повозка стремительно удалялась на запад, продолжая тарахтеть. Все дальше и дальше уносили ее большие круги по бокам, а возница, крича что-то неразборчивое, все нахлестывал несущееся галопом животное.
Пта встал и пошел по дороге. Пешком. Теперь он мог сравнивать и оценивать: передвигаться на повозке с животным было гораздо удобнее. Он ничего не понимал и чувствовал себя раздосадованным.
Прошло довольно много времени, и впереди на дороге показались крупные животные. Он разглядывал их с нарастающим любопытством, особенно когда заметил, что верхом на них сидят какие-то люди. Всадники без труда одолевали расстояние между ними и быстро приближались. Он с нетерпением ждал, когда они подъедут поближе. Когда животные — он насчитал трех — подскакали, он лучше смог их рассмотреть.
Они были намного крупнее, чем казались издали. Почти вдвое выше, чем он, и гораздо массивнее. У них были неестественно длинные шеи, на которых покачивались небольшие, пышущие жаром треугольные морды наподобие лошадиных. По контрасту с зелеными туловищами и пышными длинными хвостами невообразимого фиолетового цвета шеи были ярко-желтые.