В 1494 г. по компромиссному кастильско-португальскому договору, подписанному в Тордесильясе, обе державы наметили новый демаркационный рубеж в Атлантическом океане. Эта линия намечена была в 370 лигах к западу от уже упомянутых островов (т. е. приблизительно вдоль 50° з. д.). К востоку от нее была португальская, к западу испанская сфера заморской экспансии.
Вести о плаваниях Колумба, Кабота, Веспуччи, Васко да Гамы вызывают в Европе лихорадку открытий. Слухи о золоте, рабах, пряностях, жемчуге, дорогих и редких породах дерева, о тучных и плодородных землях, о богатых городах Индий Восточных и еще неизведанных возможностях Индий Западных волнуют и возбуждают искателей наживы, которые устремляются за океан в надежде на быстрое и легкое обогащение.
«До какой степени, — говорит Энгельс, — в конце XV столетия деньги подкопали и разъели изнутри феодализм, ясно видно по той жажде золота, которая в эту эпоху овладела Западной Европой, золота искали португальцы на африканском берегу, в Индии, на всем Дальнем Востоке; золото было тем магическим словом, которое гнало испанцев через Атлантический океан; золото — вот чего первым делом требовал белый, как только он ступал на вновь открытый берег»[3].
Летопись открытий — это прежде всего убийственный обвинительный акт против новой общественной формации, которая зарождалась на костях и на крови истребляемого и порабощаемого населения Америки, Африки и Азии.
За короткий период времени от первого плавания Колумба до путешествия Магеллана почти полностью были истреблены индейцы на Антильских островах — этом опытном поле испанской колонизации Нового Света. Здесь, на Эспаньоле (Гаити), на Кубе, на Ямайке, была выработана жестокая система эксплоатации труда коренного населения, которая по мере завоевания Южной и Центральной Америки распространялась на огромные территории.
А открытия и завоевания шли невиданно быстрым темпом. Темпы эти были настолько стремительны, что уже во втором десятилетии XVI века португальцы и испанцы, продвигаясь в противоположных направлениях, вышли к берегам Тихого океана.
Португальцы, направляясь на восток, в 1505–1510 гг. создали опорные базы в Индии. В 1509 г. португальский флот в битве под Диу разгромил морские силы мощной венецианско-египетской коалиции. Захватив в 1511 г. Малакку и вырезав ее население, португальцы проникли в воды Малайского архипелага и на Молуккские острова — родину пряностей.
Нашему читателю-современнику трудно представить себе, какое значение придавалось европейцами XV века гвоздике, перцу, мускатным орехам. Эти, ныне столь заурядные товары вплоть до появления португальцев в юго-восточной Азии доставлялись в Европу чрезвычайно сложным и долгим путем: арабские купцы скупали пряности у мелких царьков на Молуккских островах, на Целебесе, Тиморе, Яве и перепродавали эти товары в Ормузе или Александрии венецианцам. Затем уже на венецианских кораблях пряности доставлялись в Италию, Францию, Испанию, причем венецианцы, которые сами закупали перец или гвоздику у арабов по цене, втрое превышающей обычные цены на рынках юго-восточной Азии, при продаже получали колоссальные барыши. Ведь монополия торговли пряностями принадлежала им безраздельно.
Весть о проникновении португальцев к самому источнику сказочных богатств — к берегам Молуккских островов, носивших заманчивое название Островов Пряностей, была с горечью воспринята в Венеции и возбудила лихорадочную активность испанских искателей наживы.
Венецианцы после битвы при Диу не могли и мечтать о восстановлении своих былых позиций на Востоке. К тому же в 1514–1516 гг. они получили еще один удар: турки овладели Египтом и накрепко закрыли единственный путь в Индию, которым могли еще пользоваться венецианские купцы.
Венеция от этих ударов не смогла оправиться. В середине XVI столетия она становится второстепенной державой, уступая Испании, Франции и Турции пальму первенства даже в пределах средиземноморского бассейна. Но испанцы менее всего склонны были считать успехи своих соперников окончательными. В 1513 г. испанский авантюрист Васко Нуньес Бальбоа пересекает Панамский перешеек (на восточных берегах которого испанцы основывают первые поселения в 1508 г.) и открывает Южное море — Тихий океан. Известие об этом открытии обнадежило и утешило его соотечественников. Причины этих, быть может, не вполне обоснованных упований и надежд заключались в одном «географическом» заблуждении, в котором пребывали вплоть до завершения магеллановой экспедиции все европейские мореплаватели.