Это не первый разрыв у нас с Д.
Первый случился — если, конечно не считать того раза, когда в день окончания колледжа я забилась в машину к родителям, даже не попрощавшись с ним, — на третий месяц нашего романа, после того как Эрик обнаружил первые доказательства измены.
Расставание происходило в баре — местном баре в Квинсе, куда мы с Эриком часто заглядывали вместе. Д. сел в поезд и примчался ко мне сразу же, как только получил сообщение. («Он все знает», — написала я, поскольку всегда имела склонность к мелодраме.) Помню, что взяла тогда с собой Пса Роберта — в качестве алиби, а совсем не из заботы о животном. Помню, что я много плакала и мы много целовались, а бармен, который знал меня и знал Эрика и понимал, что Д. — это не Эрик, смотрел на нас неодобрительно.
В тот раз инициатива разрыва исходила от меня.
— Я должна спасти наш брак, — говорила я, и Д. соглашался. Он рукой вытирал мои слезы, и мне это нравилось. — Эрик не заслужил этого, — продолжала я.
Д. кивал и прижимал меня к себе. Он, кажется, был готов заплакать.
— Мы не должны больше встречаться, — заключила я.
Мы долго стояли у входа в метро (Пес Роберт в гробу видел такие прогулки, но вынужден был смириться), обнимались, целовались и, наверное, со стороны выглядели, как идиоты. Я вспоминала, с чего все началось: одно короткое дневное свидание, потом другое — ни к чему не обязывающий дружеский перепихон. Я думала, что расстаться будет совсем не трудно, и теперь не понимала, почему мне так плохо. Когда я впервые сказала, что люблю его, лицо Д. вдруг так странно затуманилось, как будто я смотрела на него сквозь облачко выхлопных газов.
— Ну, наверное, мы можем встретиться еще один раз, завтра, — сказала я. — Раз уж договорились.
Д. не стал спорить.
— Но это будет точно последний раз.
Интересно, кого я тогда обманывала?
На каждую коровью тушу приходится четыре скёрт-стейка — они находятся в пашине, по два с каждого бока, прямо под челкой, и примыкают к грудинной кости. Еще не дописав этого предложения, я чувствую, как тысячи остекленевших глаз с укором смотрят на меня, словно говоря: «Нам совершенно ни к чему знать все эти подробности». Два стейка с каждого бока называются наружным и внутренним. Один из них толще, шире и длиннее, а другой вкуснее, но я никогда не могла запомнить, который именно (как видите, некоторые подробности бывают лишними и для меня). Джош несколько раз объяснял, но я постоянно забываю и не хочу больше спрашивать. Знаю только, что скёрт-стейки, так же как и «стейки мясника», являются мышцами диафрагмы, отделяют грудную полость от брюшной и заставляют работать легкие животного.
Главное в другом: даже одна туша (а они никогда не поступают по одной: Джош всегда привозит с бойни как минимум трех бычков) дает массу возможностей отточить до совершенства прием «хватай-тяни». При этом из айпода должна звучать хорошая музыка (отлично подходит Эминен, что-нибудь отчетливо мачистое). Работать надо этак небрежно, даже не глядя на то, что делаешь, при этом беззаботно болтать и рассказывать неприличные анекдоты про Майкла Джексона («Говорят, Майкл Джексон мечтает о двадцативосьмилетних мальчиках?» «Не совсем так: он мечтает о двадцати восьмилетних мальчиках!»). Следуя моим правилам, вы легко надергаете целую стопку скёрт-стейков. Потом их все придется зачищать, а это далеко не такая приятная работа. Увиливайте от нее как можно дольше.
Наш второй разрыв с Д. произошел примерно через год после того, как не удался первый. К этому времени вся и без того поганая ситуация изменилась и стала еще поганее. Эрик знал о моей измене, и мы уже несколько месяцев, со скандалами, криками и слезами, решали, что нам делать дальше. Другие супруги на нашем месте уже давно развелись бы, а мы периодически плакали, напивались, смотрели телевизор, а после этого вместе ложились в постель, не считая тех ночей, которые Эрик проводил не дома, потому что как раз тогда он начал встречаться с той другой женщиной. Иногда он оставался у нее до утра, даже не предупредив меня, а потом приходил домой, полный раскаяния, которое на самом деле было не раскаянием, а обвинением. Примерно в это же время я подхватила бронхит и в процессе лечения открыла для себя восхитительные свойства микстуры с кодеином. Только это лекарство и лихорадочные дневные свидания с Д. дарили мне короткие передышки, во время которых я верила, что все как-нибудь образуется. В конце концов Эрик вылил остатки микстуры в раковину.