Серьезно, мы все желаем вам благополучного рейса, пусть бог хранит вас в вашем замечательном путешествии. Буфетчик шлет скромный знак своего восхищения и наилучшие пожелания.
Хорошей скорости.
Кап. Гуынар X. Улафссон" Пока я читал это послание, парни с "Эгира" уже вскарабкались на борт своего катера. Живо подняли резиновую лодку, из выхлопных труб вырвалось облачко дыма, и "Эгир" на полной скорости промчался мимо нас. Команда махала руками и попрощалась с нами тремя протяжными гудками судовой сирены.
По прежнему стояла очень мягкая погода. Даже не верилось, что мы находимся в пользующихся такой недоброй славой северных водах. Низкая зыбь позволяла Трондуру рисовать "Брендан", сидя на привязанной к корме резиновой лодке, а Джордж ходил по планширю, придирчиво регулируя снасти и шверцы. Солнце ярко светило в хрустальном воздухе, и мы любовались великолепными закатами. Лишь колкий ветер напоминал, что меньше ста миль отделяет нас от паковых льдов. Когда он дул с севера, непросто было от него обороняться. Заступая на вахту, следовало сперва натянуть хлопчатобумажное белье, затем фарерское шерстяное, две пары носков, брюки, рубашку и два свитера и только потом, выбравшись из укрытия, надевать дождевое платье. Словом, не скупись на теплую одежду, иначе даже слабый ветер в два счета съест твое собственное тепло, а потом непросто согреться. У каждого был свой подбор одежды против нарастающего холода. Артур припас несколько бесформенных шерстяных шапок и пару широченных ватных брюк, в каких несут вахту военные моряки. Джордж запасся мягкими исландскими шерстяными носками и перчатками. Я натягивал длинные, почти до локтя, рукавицы ручной вязки. Но всех затмил Трондур, представ перед нами в роскошной китайской меховой шапке с болтающимися наушниками. И не разобрать, где кончается бобровый мех, а где начинается собственная косматая шевелюра Трондура.
Опыт показал, что четверым на "Брендане" живется куда удобнее, чем пятерым. Освободившееся место пришлось очень кстати. Можно было спокойно хранить там запасную одежду и снаряжение, оставив снаружи только самое необходимое личное имущество, надежно упакованное в непромокаемые сумки. Дневные рационы были рассчитаны на пять человек — опять таки выигрыш. Если прибавить добываемых Трондуром глупышей и наши запасы копченого и сушеного мяса, то мы питались намного лучше, чем в прошлом году, и настроение само собой тоже было лучше, даже когда приходилось выковыривать из банки застывший мед. Вахтенные могли в любую минуту согреться горячими напитками — кофе, мясной бульон, чай. Свежие продукты не портились с температурами, редко превышавшими плюс пять градусов, сама природа снабдила нас холодильником — факт, который, несомненно, был вдвойне важным для средневековых мореходов, плывших тем же путем, что и мы, но более зависимых от свежей провизии.
Двенадцатого мая на "Брендан" приземлилась усталая пичуга, напомнив нам, что перелетные птицы тоже пользуются межконтинентальным маршрутом. Пичуга была чуть больше воробья когда она, совсем обессиленная, опустилась на голову штурмана, мы опознали трясогузку. От хлебных крошек и воды она отказалась, зато немного погодя допрыгала по планширю до носового укрытия и устроилась отдыхать в изголовье койки Трондура. На другой день ее на лодке уже не было — улетела. Шутя, мы обвинили Трондура в том, что он ночью закусил птичкой. Перелеты трясогузок по древнему миграционному пути могли для мореплавателей средневековья служить еще одним указанием, что к западу от Исландии есть земля. Однако к таким приметам следовало подходить осторожно. Весной и осенью стаи перелетных птиц и впрямь указывали на присутствие земли за горизонтом, но не всякий мог верно толковать эти указания, надо было знать повадки данной птицы — как далеко она мигрирует и летит ли по прямой к конечной цели. Мы на "Брендане" сами столкнулись с этим. Годом раньше в июле появление тупиков говорило нам, что близко находится земля. Теперь же мы в мае встречали этих птиц за сто с лишним миль от ближайших берегов. Ибо в мае они далеко летают в поисках пищи, тогда как в июне — июле, когда откладывают яйца, район их охоты приближен к гнездам. От знания таких вещей мог зависеть успех при поисках новых земель.
Заботясь о безопасности экипажа, я старался ежедневно сообщать место "Брендана" береговым радиостанциям, которые передавали эти сведения исландской береговой охране. А потому, когда позволяла погода, я брал секстантом высоту солнца и делал положенные вычисления. В прокладке нашего курса мы руководствовались единственным золотым правилом: идти на запад, все время на запад. При перемене ветра курс менялся, но так, чтобы оставаться возможно ближе к весту. Если дул встречный ветер, мы шли под углом девяносто градусов к нему на север или на юг, пока он снова не менялся. Величину ветрового сноса и действие океанских течений можно было определить лишь очень приблизительно. О сносе мы судили по углу между лодкой и страховочным леером, доходившему до тридцати градусов. О скорости и пройденном расстоянии во многом приходилось гадать. При слабых ветрах "Брендан", особенно с тяжелым грузом, шел слишком медленно, чтобы лаг работал как следует, и ошибка в показаниях подчас достигала сорока процентов. Простой эксперимент показал, что с таким же успехом можно бросить щепочку в воду около носа лодки, засечь, сколько времени ей нужно, чтобы миновать рулевое весло, и рассчитывать скорость, исходя из этого.