В пятницу 13 мая мы прошли самый большой отрезок с начала этапа. Трех-четырехбалльный ветер продвинул "Брендан" па шесть — десять миль, и поскольку дул норд-ост, мы сразу ощутили потепление. На обед съели огромную порцию бобов с копчеными колбасками, с которых Башмак предварительно соскреб зеленый пушок плесени.
— Давай проверим краситель, — предложил я Джорджу, когда мы, отдыхая с набитым желудком, соображали, чем занять вторую половину дня.
На случай аварии нам были выданы склянки с красителем, предполагалось, что он, окрасив море, послужит ориентиром для самолета спасательной службы.
— "Порошок окрасит воду в флюоресцирующий оранжевый цвет", — прочитал Джорж надпись на ярлыке.
Отвинтив колпачок, он высыпал содержимое склянки за борт. Порошок тотчас окрасился в зеленый цвет, не больно то приметный среди зеленого океана.
— Может быть, изготовитель — дальтоник? — предположил Артур.
— Или же его продукция не рассчитана на ледяную воду, — добавил я.
Впрочем, через пять минут сам Джордж покрылся эффектными желтыми пятнами. Часть порошка ветром отнесло ему на кожу, и до конца этого дня Джорджа можно было принять за некую диковинную разновидность леопарда. На следующее утро произошел первый на пашем втором этапе серьезный казус: взбунтовался керогаз. Не горит, да и только. Вот так сюрприз. Весь прошлый сезон он действовал безотказно. Я достал коробку с запасными частями, разобрал керогаз и убедился, что большая часть запчастей не подходит. Кто-то допустил промашку при комплектации. На первый взгляд не так уж и страшно, однако я знал, что со временем это может обернуться большими неприятностями. Керогаз был нашим единственным источником тепла. Без него мы будем лишены горячей пищи или горячего напитка в такой момент, когда от этого будет зависеть работоспособность команды. Конечно, можно плыть дальше на одной только сухомятке, но радости это нам не сулило. Даже эскимосы в дальних переходах готовят горячее, а ведь нам еще предстояло идти в открытой лодке не меньше тысячи пятисот миль. Четыре часа возился я с керогазом и кое-как заставил работать одну горелку. Но со второй ничего не смог поделать и до самого конца плавания остро ощущал, как сильно мы зависим от голубого пламени единственной действующей горелки.
После живописного спектакля, исполненного северным сиянием, погода посуровела и напомнила нам, что мы как никак находимся на дальнем севере. Ветер сместился к зюйд-весту и нагромоздил впереди по нашему курсу зловещие черные грозовые тучи. Под пасмурным небом и моросящим дождем "Брендан" затормозил и стал отклоняться в сторону, к северу. Море избороздила хмурая зыбь, которая время от времени забрасывала к нам на борт пенистые гребни. Трондур выразил недовольство трюмной водой, булькавшей под его спальным мешком на носу.
— Слышу воду, — сказал он. — Но у меня не мокро… пока.
Он развлекался ловом малых чаек. Нас сопровождала целая туча, и птицы пикировали на его удочку, клевали наживку, даже поднимали ее в воздух, однако поймать их было непросто — очень уж клювы маленькие. Всего несколько раз удалось Трондуру, подтянув лесу, добавить очередной трофей к веренице морских птиц, развешанных над кормой "Брендана".
— Найдется хоть какая-нибудь морская птица, которую ты не стал бы есть? — спросил я его.
Он подумал.
— Эскимосы ловят две-три сотни гагарок. Засовывают в брюхо убитого моржа, закапывают на много недель, потом достают и едят. Я сам не пробовал, но вряд ли хорошо.
Тем не менее по лицу его было видно, что он не прочь отведать и такое блюдо.
День святого Брендана, 16 мая, стал последним днем "нормальной" погоды: густая облачность, временами дождь, грозивший смениться мокрым снегом. Да, совсем не то, что день Брендана в прошлом году, когда мы при куда более теплой погоде в Брандон Крике готовились к отплытию из Керри… Теперь, в 1977 году, мы находились в центре Гренландского моря, однако, вооруженные опытом, чувствовали себя куда увереннее и дважды почтили память святого ирландским виски — сначала перед обедом, затем перед ужином, когда ветер на короткое время сместился к северо-востоку и подтолкнул нас в нужную сторону.