Джордж взобрался на крышу кабины, обхватил одной рукой грот мачту для опоры и стал высматривать опасные льдины.
— Большая прямо по курсу. Две льдины с левого борта, еще одна с правого. Вроде бы между ними есть просвет
Каждый раз он освещал фонариком очередную льдину чтобы мне на руле было ясно, откуда грозит опасность. В свою очередь, я отдавал команду Башмаку и Трондур поднимать и разворачивать парус в нужную сторону и приспускать его, ловя ветер и виляя между льдинами.
— Парус поднять… Опустить
Призрачно белая глыба скользнула мимо во мраке. — Парус поднять… Правый шкот выбрать Я переложил румпель, огибая очередную льдину. Безумный спектакль — санные гонки впотьмах по ледяному желобу… Причем сани почти неуправляемы, и не притормозишь, и неизвестно, что тебя ждет в пятидесяти метрах. С моего места я видел, как Джордж жмется к мачте и ветер плющит дождевое платье о его спину. Дальше тянулся защищающий среднюю часть лодки брезент — туда, где стояли, каждый у своего планширя, Артур и Трондур. Они приподняли край брезента, и торсы их торчали, словно корпус летчика в аэроплане эпохи первой мировой войны. Правда, капюшоны непромокаемых курток делали их похожими скорее на монахов в клобуках, и впечатление это усугублялось красным кольчатым крестом на переднем парусе, который то опускался, то с оглушительным хлопком поднимался у них над головой, наполняясь ветром. Еще дальше — кромешная тьма, откуда выплывали устрашающие белые громады, озаренные узким конусом света, пробивающимся через завесу дождя и брызг.
На четвертом часу этого сюрреалистического зрелища темнота стала редеть. Джордж выключил фонарик и убедился, что может и так различать белые пятна льдин. С рассветом появилась возможность разобраться в обстановке. Нас окружали паковые льды. В стороне поодаль высился громадный живописный, как на открытке, айсберг — дородное чудище с лоснящимися, девственно белыми боками. До него было не меньше мили, так что он не представлял для лодки опасности. Зато кругом и впереди нас подстерегали подлинные неприятности — причудливые льдины вроде тех, что бросались на "Брендан" из засады ночью. Теперь мы могли классифицировать их по разновидностям. Тут были куски распавшихся айсбергов, блинчатый лед самой разной величины, кувыркающийся в воде малый несяк — обломки плотного льда, способные изрядно повредить обшивке "Брендана". Прибывающий свет позволял нам видеть, как лучше обойти эти препятствия. Я не сомневался, что где-то впереди нас ожидает чистая вода. "Брендан" еще раз проявил свои достоинства. Кожаная обшивка и связанный вручную каркас выдержали изрядную трепку. Конструкция оправдала все ожидания.
— Течи не видно? — снова справился Джордж.
— Не видно, — ответил я. — Карра показала себя настоящим воином.
Однако мои надежды скоро были развеяны. Впереди миля за милей тянулись льды льдина за льдиной, качаясь, двигались на юг под совместным действием крепкого ветра и течения. "Брендан" не мог ни отступить, ни постоять на месте. Только вперед и вбок, стараясь плыть быстрее льдов, обогнать их и где-то оторваться от передовой кромки.
Весь этот день мы трудились, идя по диагонали через редкий пак в поисках его границы. Немалая это была нагрузка для нервов — нащупывать проходы от одного просвета к другому. Следовать какой то системе было невозможно, потому что льдины непрестанно перемещались, да и поле зрения было сильно ограничено. То и дело над льдами сгущался туман, сводя видимость до мили и меньше. Единственное, что нам помогало, — спокойная вода в окружении льдов. По мере нашего движения в гущу пака почти совсем не стало волн, хотя сила ветра приближалась к шторму. Огромный ледовый ковер укрощал волнение, словно гигантский плавучий волнолом, оставалась лишь мощная зыбь, которая качала и вертела льдины. Местами мы выходили на широкие разводья, где плавали только редкие куски рыхлого льда, и можно было несколько минут плыть без помех. А иногда на пути "Брендана" вырастали ледяные барьеры и гребни, образуя неприступный бастион, который надо было обходить. Раза два из тумана выплывали громады великолепных айсбергов высотой тридцать метров и больше. Сближаясь с ними, мы различали секущие глыбу зловещие трещины, где грозил отколоться очередной обломок. От таких айсбергов следовало держаться подальше, потому что с подветренной стороны их окаймляла свита битого льда. Еще неприятнее были участки плотного пака — остатки сплошного ледяного покрова. Они образовали большие поля причудливо громоздящихся друг на друга, смерзшихся льдин, словно некий гигант беспорядочно свалил многотонные строительные блоки.