Корабль скользит. "Раз два, взяли "
И гулкое эхо вторит за нами: "Взяли "
Захлопнув книгу, он лукаво глянул на меня:
— Похоже, ваше плавание будет не легким делом. Но если я как литератор могу вам чем-то помочь, дайте знать. Кстати, почему бы вам не рассказать о своих планах Мэйрин О'Дэли? Она может помочь вам как лингвист. Мэйрин О'Дэли — специалист по древнеирландскому языку.
— А где я могу ее увидеть?
— Это не так уж сложно. Обратитесь в Арасан Уахтарарн в Феникс Парке — резиденцию президента Ирландии. Она его жена.
И я отправился по указанному адресу в роскошный Феникс Парк. На крыльце резиденции меня встретил добродушный конюший.
— Это вы тот безумец, который собирается плыть вокруг света на кожаной лодке? — обратился он ко мне.
— Мне бы до Америки добраться, — пробурчал я.
— Понял, ступайте за мной. Миссис О'Дэли приглашает вас выпить с ней чая.
Хозяйка дома оказалась весьма элегантной и уравновешенной особой. Мы толковали о моем проекте. Внезапно раздался стук в дверь, в комнату стремительно вошел сам президент, и мирному течению беседы пришел конец. Президент О'Дэли был глубоко неравнодушен к Гаэлтахту — западной области страны, чьи жители говорят по ирландски, — и с восторгом воспринял мой план. Он ринулся к книжным полкам.
— Вы это издание видели? А это? — допытывался он, проворно снимая с полок одну книгу за другой. — Ага. Вот еще
Скоро все кресла, диван и пол были завалены раскрытыми книгами, а президент продолжал доставать все новые и новые.
— Да, мне ведь надо показать вам одну вещицу. — Он увлек меня в другое крыло здания, где стены были увешаны картинами. — Вот.
Мы остановились перед небольшой картиной, изображающей карру, приютившуюся в расщелине между скалами.
— Я нашел ее много лет назад, — сообщил президент. — Она мне очень нравится. Как вы думаете, где писалась эта картина — в Даниголе или, может быть, на Аранских островах?
Кипучий энтузиазм президента О'Дэли вспомнился мне во время стоянки "Брендана" на Аранах. Как и он, все жители Инишмерри стремились нам помочь. Словно мой проект затронул чувствительную струну в воображении уроженцев Гаэлтахта, и они восприняли его как свое, кровное дело. "Брендан" был не только моей, но и их лодкой. Рыбаки еще два раза подходили к нам на каррах, чтобы поделиться крабами и омарами. Местные женщины по очереди пекли для нас свежие лепешки, а когда мне понадобилось позвонить по телефону, местная телефонистка вмешалась в разговор, чтобы пожелать успеха в нашем предприятии.
Слухи о продвижении "Брендана" вдоль ирландского побережья распространялись молниеносно. Через полчаса после того, как мы подошли к Инишмерри, об этом знали уже все жители Аранских островов позднее мне стало известно, что на всех мысах дежурили школьники, высматривая "Брендан". Да и не только аранцы болели за нас. В одной газете промелькнуло упоминание о том, что наша рация еще не установлена, так на другой же день на Инишмерри прилетел добровольный помощник, который принялся паять и проверять контакты. Когда пришло время сделать пробные вызовы, радист береговой радиостанции в Валентин часами терпеливо ловил наши сигналы.
— Какой у вас позывной? — спросил он.
— Пока никакого, — ответил я. — По правде говоря, нам даже некогда было оформить разрешение на пользование рацией.
— Ничего. Будем вызывать вас так: "Яхта "Брендан"". Идет?
— Лучше уж "Карра "Брендан", — отозвался я. Он рассмеялся.
— Верно, другой карры с рацией не сыщется. Давайте знать о себе каждый день, если сможете. Удачи вам.
Плохая погода продержала нас у Аранов два дня, наконец ветер малость угомонился, и "Брендан" покинул Инишмерри, идя через пролив курсом на берег графства Мейо. Выходить в открытое море я не решался — все-таки ветер был еще сильный, и мы не знали, как поведет себя "Брендан". Подняв оба полотняных паруса, мы вскоре убедились, что этого многовато. Грот мачта снова угрожающе гнулась, и "Брендан" накренился так сильно, что я опасался, как бы мы не стали черпать воду бортом. Джордж крикнул Ролфу, чтобы тот уменьшил площадь грота, и Ролф опустил грота рею примерно на метр. Результат не заставил себя ждать. "Брендан" выровнялся, мачта перестала гнуться, и мы лихо заскользили через пролив к веренице островков у берега. В нужный момент убрали паруса, "Брендан" обогнул крайний риф, мы взялись за весла, укрылись от ветра и отдали якорь.
"Брендан" знал, где остановиться. Меньше чем в полумиле от нас возвышался безлюдный островок, на котором в V веке жил святой Мак Дара — "сын лисицы". Трудно представить себе более совершенный пример уединенной обители монаха раннехристианской поры. От острова так и веяло одиночеством. Ни одной постройки, ни одного человека не видно, зато море кишело живностью. Вокруг лодки там, где мы бросили якорь, препирались и ныряли за рыбой крачки, нисколько не потревоженные нашим появлением. Два любопытных тюленя всплыли в десяти метрах и спокойно созерцали нас две три минуты, прежде чем возобновили рыбную ловлю. Сидя на торчащем из воды камне, шеренга степенных бакланов наблюдала труды трех полярных гагар. В воздухе над островом святого Мак Дары с криками кружили полчища чаек, и, сойдя на берег, мы поняли, в чем дело: остров был их гнездовой колонией. Мы осторожно шагали по каменистому дерну, чтобы не наступить на чаячье гнездо, где лежали три яйца в бурую и черную крапинку или испуганно жался к подстилке неуклюжий птенец, чьи родители возбужденно кричали над нами.
Остров сохранил атмосферу безмятежного уединения. Мы осмотрели места паломничества верующих, которые направляются сюда в день святого Мак Дары, чтобы пройти вокруг острова и помолиться в нехитрой часовне из серого камня, одной из самых старинных в Ирландии, с причудливой крутой крышей и узким проемом окна, обращенного к материку. У самого берега, наполовину уйдя в дерн, стоял невысокий каменный крест такой же конфигурации, как крест на парусах "Брендана", но не больше полуметра в высоту. На поверхности камня просматривалась замысловатая резьба, еле видная после тысячелетнего воздействия дождя и ветра. В угасающем свете солнца команда "Брендана" стояла на скале выше причала, безмолвно созерцая идиллическую картину. Ветер совсем стих царила полная тишина. Даже чайки перестали кричать. Джордж молча показал на камни внизу. Там ставшая здесь редкостью большая выдра преспокойно занималась рыбной ловлей на мелководье.
Остров святого Мак Дары помог нам лучше представить себе обстановку, обусловившую создание "Плавания". Среди ирландских монахов раннехристианской поры было сильно выражено стремление уединиться на островах у западного побережья, где они могли предаваться размышлениям и молитвам. Их вдохновлял пример пустынников Ближнего Востока, которые удалялись в пустыню, чтобы служить всевышнему, ведя аскетический образ жизни. Но в Ирландии, естественно, не было пустынь, поэтому отшельники уединялись в лесной глуши или на островах. Они придумали меткое выражение, говоря, что ищут "пустыни в океане". Иные в приливе религиозного рвения выходили в море на маленькой лодке и выбрасывали за борт руль и весла, предоставляя ветру нести их куда будет угодно всевышнему. Послушные воле господней, они обосновывались на новом месте и жили в уединении, уповая на то, чем их снабдит провидение — будь то рыба или, как на острове святого Мак Дары, яйца чаек. В "Плавании" Брендана рассказывается об отшельнике, которому ежедневно приносила рыбу дружелюбная выдра.
На некоторых островах возникли настоящие монастыри, и святой Брендан посетил один из них во время своего долгого поиска обетованной земли. Когда его лодка пристала к острову, который в "Плавании" называется островом святого Эйлбе, на берегу команду встретил почтенный седой старец. Он поклонился гостям, обнял каждого и, взяв святого Брендана за руку, повел к монастырю. У ворот святой Брендан остановился, желая узнать имя настоятеля и выяснить, откуда монахи родом. Однако старец ничего не ответил, только показал жестами, что он и остальные братья соблюдают обет молчания. Согласно "Плаванию", святой Брендан (очень человечный штрих) предложил своей команде также соблюдать обет молчания, "иначе вы своей болтовней помешаете размышлениям здешних монахов". В это время подошла группа монахов, неся кресты и святые реликвии, и приветствовала гостей псалмами. После чего сам настоятель, Святой Эйлбе, пригласил их войти в монастырь. Брендан и его спутники разделили скромную трапезу с монахами, сидя с ними вперемешку за одним столом. По сигналу звонившего в колокол дежурного монаха появлялись хлеб, корнеплоды и ключевая вода. После трапезы настоятель провел Брендана по монастырю и показал часовню с алтарями, лампами и стоящими в круг стульями, где монахи вместе с настоятелем исполнили литанию. Святой Эйлбе рассказал, что монастырь благополучно существует свыше восьмидесяти лет, людские голоса звучат на острове лишь когда поются псалмы, и монахи совсем не общаются с внешним миром.