После моего путешествия на Маркизские острова я был избран действительным членом клуба и, как один из самых молодых членов, редко пропускал заседания, если только находился в Нью-Йорке. И вот теперь, когда дождливым ноябрьским вечером я вошел в клуб, меня очень удивил необычайный вид помещения. На полу посреди зала лежал надутый резиновый плот с пакетами аварийного запаса продуктов и всякого рода приспособлениями, а на столах и стенах лежали и висели парашюты, резиновые костюмы, спасательные куртки и полярное снаряжение вперемежку с приборами для перегонки воды и другими любопытными изобретениями. Вновь избранный член клуба, полковник Хаскин из лаборатории снаряжения материальной части военно-воздушных сил, собирался прочесть лекцию и продемонстрировать ряд новых военных изобретений, которые, по его мнению, в будущем могли бы оказаться полезными для научных экспедиций и в северных и в южных широтах.
После лекции началась жаркая и веселая дискуссия. Известный датский полярный исследователь Петер Фрейхен10, высокий грузный мужчина, встал, скептически тряся своей длинной бородой. Он не верил в эти новомодные изобретения. Однажды во время экспедиции в Гренландию он сам пользовался резиновой лодкой и мешком-палаткой вместо эскимосского каяка11 и иглу12, и это чуть не стоило ему жизни. Прежде всего он чуть не погиб во время пурги из-за того, что «молния», скреплявшая полотнища входа, так замерзла, что он не смог даже залезть в палатку. А затем один раз, когда он рыбачил, крючок зацепился за надутую резиновую лодку; лодка была проколота и затонула под ним, как кусок тряпки. Ему и его другу эскимосу удалось на этот раз добраться до берега в каяке, который подоспел им на помощь. Он уверен, что ни один самый талантливый современный изобретатель не может, сидя в лаборатории, придумать что-нибудь лучшее по сравнению с тем, чем пользовались наученные опытом тысячелетий эскимосы у себя на родине.
Дискуссия окончилась неожиданным предложением полковника Хаскина. Действительные члены клуба могут для своих ближайших экспедиций выбрать все, что им угодно из новинок, которые он демонстрировал; единственное условие — они должны по возвращении сообщить в его лабораторию свое мнение об этих вещах. Этого мне и надо было. В тот вечер я последним покинул помещение клуба. Я должен был тщательно осмотреть все это внезапно свалившееся мне в руки новехонькое снаряжение, для получения которого мне достаточно было лишь изъявить свое желание. Это было как раз то, в чем я нуждался, — снаряжение, с помощью которого мы могли бы попытаться спастись, если вопреки ожиданиям наш деревянный плот стал бы обнаруживать признаки разрушения, а других плотов поблизости не окажется.
Наутро, сидя за завтраком в Доме моряков, я все еще был поглощен мыслями о виденном снаряжении, как вдруг хорошо одетый, атлетически сложенный молодой человек подошел со своим завтраком на подносе к моему столу и сел рядом. Мы начали непринужденно болтать; оказалось, что он тоже был не моряком, а дипломированным инженером из Тронхейма, приехавшим в Америку для покупки деталей машин и для практического ознакомления с техникой холодильного дела. Он жил неподалеку и часто приходил поесть в Дом моряков, так как здесь была хорошая норвежская кухня. Он спросил меня, что я делаю, и я вкратце ознакомил его с моими планами. Я сказал, что в том случае, если до конца недели не получу никакого определенного ответа по поводу моей рукописи, я начну готовиться к экспедиции на плоту. Мой собеседник почти не задавал вопросов и слушал с большим интересом.
Через четыре дня мы опять встретились в той же столовой.
— Ну, как вы решили, отправляетесь в путешествие или нет? — спросил он.
— Да, — ответили. — Отправляюсь.
— Когда?
— Как можно скорей. Если я надолго задержусь, из Антарктики задуют штормы, да и на островах наступит пора ураганов. Я должен отплыть из Перу в ближайшие месяцы, но сначала мне нужно достать деньги и организовать все дело.
— Сколько человек будет с вами?
— Я думаю, что всего нужно шесть человек; тогда на плоту нас будет достаточно, чтобы не надоесть друг другу; к тому же это удобное число для четырехчасовых вахт у руля в течение суток.
Несколько секунд он стоял, как будто обдумывая что-то, затем горячо заговорил: