На второй день мы рискнули расстаться с ваннами и совершили несколько прогулок на постепенно увеличивавшиеся расстояния. И когда Герман удовлетворил свое детское желание потрогать настоящую пальму, а я наелся до отвала фруктами, мы решили заняться покупкой бальсовых деревьев.
К несчастью, это было легче сказать, чем сделать. Конечно, мы могли приобрести достаточное количество бальсовой древесины, но не в виде необходимых нам целых бревен. Прошли времена, когда бальсовые деревья рубили тут же на побережье. Последняя война с ними покончила; их валили тысячами и отправляли на авиационные заводы, так как это очень пористая и легкая древесина. Нам сообщили, что теперь крупные бальсовые деревья растут только в джунглях внутри страны.
— В таком случае мы должны отправиться внутрь страны и сами нарубить их, — сказали мы.
— Невозможно, — заявили авторитетные люди. — Период дождей уже начался, и все дороги в джунглях непроходимы из-за разлива рек и непролазной грязи. Если вам нужны бальсовые деревья, возвращайтесь в Эквадор через полгода; тогда дожди окончатся и дороги в джунглях просохнут.
Очутившись в безвыходном положении, мы отправились к дону Густаво фон Бухвальд, бальсовому королю Эквадора, и Герман развернул эскиз плота, на котором были указаны размеры необходимых нам бревен. Щуплый, небольшого роста бальсовый король, не теряя времени, схватился за телефонную трубку и разослал своих агентов на поиски. На любом лесопильном заводе имелись доски разной толщины и отдельные короткие бревна, но ни одного подходящего бревна они не смогли отыскать. На свалке у самого дона Густаво нашлись два больших бревна, сухих, как трут, но на них мы далеко не уехали бы. Было ясно, что поиски бесполезны.
— У моего брата большая плантация бальсовых деревьев, — сказал дон Густаво. — Его зовут дон Федерико, и он живет в Киведо, небольшом поселке среди джунглей. Он снабдит вас всем, что вам нужно, как только мы сможем связаться с ним по окончании дождей. Сейчас ничего не выйдет, так как в джунглях идут дожди.
Если дон Густаво сказал, что ничего не выйдет, то и все специалисты Эквадора по бальсовым деревьям также скажут, что ничего не выйдет. Итак, мы были в Гуаякиле без единого бревна для плота и не имели возможности поехать и самим срубить деревья; такая возможность появится только через несколько месяцев, когда будет уже слишком поздно.
— Время не терпит, — сказал Герман.
— И мы должны достать бальсовые деревья, — сказал я.— Плот должен быть точной копией, иначе мы вряд ли останемся в живых.
Маленькая школьная карта, которую мы достали в гостинице, с зелеными джунглями, коричневыми горами и красными кружочками населенных пунктов, рассказала нам, что джунгли беспрерывно тянутся от берегов Тихого океана до самого подножия могучих Анд. У меня появилась мысль. Сейчас было явно невозможно добраться из прибрежного района через Джунгли до Киведо, где растут бальсовые деревья; но что, если мы попытаемся добраться до них с противоположной стороны, спустившись в чащу джунглей с обнаженных снежных цепей Анд? Это был выход, единственный, который мы видели.
На аэродроме имелся небольшой грузовой самолет, на котором нас согласились доставить в Кито, столицу этой своеобразной страны, расположенную на горном плато в Андах на высоте 3 000 метров над уровнем моря. Кое-как устроившись среди ящиков и самолетного оборудования, мы то и дело поглядывали на зеленые джунгли и сверкающие реки, пока самолет не вошел в облака. Когда мы вынырнули из них, безбрежное море клубящегося тумана скрыло долины от нашего взора, но впереди на фоне ослепительно голубого неба из облаков выступили суровые склоны гор и голые скалы.
Самолет лез прямо вверх вдоль склона гор, словно по невидимому фуникулеру, и хотя мы находились над самым экватором, перед нами тянулись сверкающие снеговые поля. Затем мы нырнули между скалами и очутились над высокогорным плато, покрытым богатой весенней растительностью; там мы приземлились близ самой своеобразной в мире столицы.
Из стапятидесятитысячного населения Кито большинство являлось чистокровными горными индейцами и метисами, так как это была столица их предков еще задолго до того, как Колумб и жители Северной Европы открыли Америку. Город имел свой особый облик благодаря старинным монастырям, где хранились бесценные художественные сокровища, и другим величественным зданиям эпохи испанского господства, которые возвышались над кровлями низких домов индейцев, построенных из необожженного кирпича. Целый лабиринт узких улиц тянулся среди глиняных стен; улички кишели горными индейцами в испещренных красными пятнами плащах и высоких шляпах собственного изделия. Одни шли на базар, погоняя нагруженных ослов, другие сидели, сгорбившись, вдоль глинобитных стен и дремали на солнцепеке. Несколько автомобилей с аристократами испанского происхождения, одетыми в тропические костюмы, проследовали один за другим, медленно двигаясь и беспрестанно сигналя, чтобы проложить себе путь среди детей, ослов и босоногих индейцев. Воздух здесь, на высоком плато, был так прозрачен, что окрестные горы казались частью уличного пейзажа и усиливали сказочность обстановки. Наш приятель по самолету Хорхе, по прозванию «сумасшедший летчик», происходил из старинной испанской семьи в Кито. Он устроил нас в забавной старомодной гостинице, а затем принялся рыскать по городу, то с нами, то один, в поисках какого-нибудь транспорта, который мог бы доставить нас через горы, а затем дальше, в джунгли — в Киведо. Вечером мы встретились в старинном испанском кафе, и Хорхе преподнес нам плохие новости: мы должны выкинуть из головы всякую мысль о поездке в Киведо. Невозможно найти ни экипажа, ни проводников для переезда через горы; уж, конечно, не могло быть и речи о путешествии в джунгли, где начались дожди и где путникам грозила опасность подвергнуться нападению, если они застрянут в грязи. Лишь в прошлом году десять американских инженеров-нефтяников были убиты отравленными стрелами в восточной части Эквадора. Здесь до сих пор живет много лесных индейцев, которые бродят абсолютно голые по джунглям и охотятся с помощью отравленных стрел.