Наш верный джип спасовал только тогда, когда дорогу вдруг преградила река — широкий поток грязной воды, прокладывавший себе путь через джунгли. Здесь мы остановились, не имея возможности свернуть по берегу ни вправо, ни влево.
Неподалеку на небольшой прогалине стояла хижина. Несколько метисов растягивали на солнечной стороне леопардовую шкуру. Кругом бродили по колено в воде собаки и куры, греясь на солнышке рядом с разложенными для сушки бобами какао. При виде джипа метисы поспешили к нам. Те из них, которые владели испанским языком, объяснили, что река называется Паленке и что Киведо лежит на другом берегу. Мостов нет, а река стремительная и глубокая, но они готовы переправить нас вместе с джипом на ту сторону на плоту.
Чудо-плот лежал на воде у берега. Кривые стволы толщиной в ногу человека были связаны вместе стеблями и бамбуковыми прутьями, составляя не внушающее особого доверия сооружение вдвое шире и длиннее нашего джипа. Положив под каждое колесо по доске и затаив дыхание, мы вкатили машину на брёвна. И хотя большинство бревен сразу ушло под воду, плот всё же держал на поверхности и нас, и джип, и еще вдобавок четырех шоколадного цвета полуголых туземцев, которые направляли наше движение, отталкиваясь ото дна длинными шестами.
— Бальза? — спросили мы с Германом в одно слово.
— Бальза, — кивнул один из парней и непочтительно пнул ствол ногой.
Течение подхватило нас и понесло вниз по реке. Сильными толчками метисы регулировали движение, направляя плот наискосок через реку туда, где вода бежала не так быстро.
Так состоялась наша первая встреча с бальзовым деревом и наше первое путешествие на бальзовом плоту. Перебравшись через реку, мы благополучно причалили к берегу и торжественно вкатили на машине в Киведо. Вся деревня состояла из одной улицы, вдоль которой выстроились просмоленные деревянные домики, крытые пальмовыми листьями; на крышах сидели словно окаменевшие коршуны. Всё население деревни немедленно оставило свои занятия; черные и коричневые, молодые и старые туземцы буквально посыпались из окон и дверей. Навстречу джипу катился сплошной поток бурлящего красноречия. Мы были моментально окружены со всех сторон и поспешили обеими руками ухватиться за свое достояние, между тем как Агурто отчаянно вертел рулем. Но тут лопнула шина, и джип опустился на колени. Мы были в Киведо, теперь нам предстояло смиренно вынести волну приветствий:
Участок дона Федерико находился несколько ниже по реке. Когда джип с Агурто, Германом и мной въехал, трясясь по тропинке между манговыми деревьями,[22]в усадьбу, навстречу нам поспешил старый исхудалый житель джунглей вместе со своим племянником Анхело, молодым парнем, разделявшим его лесное уединение. Мы передали приветы от дона Густаво, и скоро джип стоял один на полянке, омываемый очередным ливнем, а в бунгало дона Федерико шел пир горой. Прямо на вертеле поджаривались поросята и цыплята. Мы сидели, окружив роскошный поднос с фруктами, и излагали свое дело. Тропический ливень гнал сквозь сетки на открытых окнах волны горячего воздуха, напоённого сладким ароматом цветов и запахом глины.
Дон Федерико оживился и заметно помолодел. Бальзовые плоты — да он знает их с тех пор, как под стол пешком ходил. Пятьдесят лет тому назад, когда он жил на побережье, индейцы из Перу всё еще ходили по морю на больших плотах продавать рыбу в Гуаякиле. В маленькой бамбуковой хижине в центре плота они складывали несколько тонн сушеной рыбы, да еще на плоту поселялись жена и детишки, не считая собак и кур. Сейчас, в дождь, будет трудно найти такие большие стволы, какие они употребляли для постройки плотов. Из-за воды и грязи до бальзовой плантации не доберешься даже верхом на лошади. Но дон Федерико сделает всё, что в его силах, — может быть, в лесу вокруг бунгало еще найдутся отдельные деревья, ведь нам не так много и нужно.
Под вечер дождь несколько угомонился, и мы отправились погулять под манговыми деревьями вокруг дома. С ветвей свисали дикие орхидеи, собранные доном Федерико со всего мира, — вместо горшков они были посажены в скорлупы кокосовых орехов. В отличие от культурных орхидей эти редкостные растения обладали чудесным ароматом, и Герман нагнулся, чтобы насладиться как следует запахом одной из них, как вдруг над его головой высунулось из листьев что-то длинное, тонкое и блестящее. Молниеносный удар, нанесенный рукой Анхело, и по земле покатилась извивающаяся змея. В ту же секунду Анхело прижал ее к земле раздвоенным суком и разбил ей голову.