— Как же называется ваше судно? — спросила Мэри.
— Ах, об этом мы еще не подумали, — отвечал профессор. В самом деле, как нам его назвать?
— Нужно подумать, промолвил Шведов.
— Я предлагаю назвать его «Галилеем», — сказал Краснов. — Галилей первый проник умственным взором в небесныя тайны; пусть же и теперь «Галилей» первый посетить другую планету!
— Отлично, отлично! — воскликнула Мэри. — Я в восторге. Так вы все согласны, господа, чтобы наш корабль назывался «Галилеем»? Профессор и Шведов не протестовали.
— Ну, как вам нравится, мисс, наш «Галилей»? — спросил Краснов.
— Судно прелестное! Я уверена, что дорога отнюдь не будет нам тягостна.
— Тягостна! — воскликнул Русаков. — Не повторяйте больше этого наивнаго выражения! Дорога будет очень интересная и веселая, а не тягостная. Эти 206 дней промелькнут, как одна неделя. У нас будет порядочная библиотека, будут различныя игры и развлечения… Будем играть в винт, я вам буду читать лекции, будем дифференцировать, интегрировать…
— Нет, mercи, я отказываюсь от вашей математики, — сказала Мэри.
— Как! Вы не хотите слушать лекции?
— Да, конечно, не хочу. Я уже забыла алгебру с геометрией, а вы навязываетесь с вашими интегралами!
— Я вам сначала прочту повторительный курс элементарной математики.
— Не хочу я вовсе вашей математики: я ее терпеть не могу.
— Как же это!… Не знать математики!.. Это, это… Пусть лучше на земле остается, чем едет на Марс, не зная дифференциальнаго и интегральнаго исчислений. Я не хочу, чтобы жители Марса смеялись над нею…
— Да они даже и арифметики, может быть, толком не знают! — заметила Мэри. — Вы мне лучше скажите, почему я не вижу окон? Неужели мы весь путь и будем сидеть, как в тюрьме, не видя, что вокруг нас делается? Это электрическое освещение, ведь, надоест до крайности.
— Окна у нас имеются со всех сторон корабля, не безпокойтесь, — отвечал Краснов. — Только они теперь пока закрыты, чтобы не разбились от толчка. А когда мы вылетим в пространство, солнечный свет заменит нам электрический, который нам будет светить только сначала. Электричество — это безподобная вещь: оно будет нас и освещать, и согревать, и обед нам готовить.
— Не нужны ли вам, господа, деньги? — спросила Мэри. — Пожалуйста, говорите, пока не поздно. У меня их, кажется, очень много, более миллиона, и оне мне теперь, как жительнице Марса, совсем не нужны.
— Очень благодарны! — отвечал Русаков. — Глубоко ценим ваше предложение, но должны от него отказаться только потому, что нам также деньги будут уже безполезны: все необходимое в дороге у нас будет, а без роскоши мы обойдемся.
— Напрасно отказываетесь; вы этим меня сильно огорчаете. Зачем отказываться от роскоши и комфорта, если они нам доступны!
— Ну, хорошо. Мы поручаем вам меблировать корабль и приобрести необходимый дорожный инвентарь.
— Охотно принимаю это почетное поручение и постараюсь не ударить лицом в грязь. Земля не должна вызвать порицания на Марсе.
— Но предупреждаю, что вам будет очень много работы. Видите, корабль совершенно пустой. А нужно все закупить и покончить все дела к десятому сентября.
— Тем лучше, что много дела: я, следовательно, не буду скучать. Чтобы не тратить напрасно времени, я отправляюсь сейчас по делам. Вечером я буду снова у вас. Вы же приготовьте мне список нужных вещей, и завтра я начну ездить по магазинам. До свидания!
— Не смеем удерживать, — сказал профессор. Смотрите же, вечером приезжайте снова, мы так рады будем вам.
Мэри уехала.
— Какая симпатичная девушка! — заметил Русаков. Я очень рад, очень рад, что она едет с нами.
Но если кто был этому особенно рад, так это Петр Петрович Шведов. Юный математик сразу влюбился по уши в хорошенькую англичанку. Она целый день не выходила у него из головы, как он ни старался увлечься работой; он с нетерпением ждал вечера. Наконец он не выдержал, оставил работу и пошел погулять по городу, чтобы немного освежиться. Но в городе его ожидал сюрприз, который совершенно испортил его настроение духа. На одной из больших улиц Шведов чуть не столкнулся с господином средних лет. Подняв голову, он с ужасом увидел, что это был никто иной, как профессор физики Лессинг. Под влиянием постоянных речей Русакова о зловредности Лессинга Шведов и сам привык считать Лессинга самым опасным для них человеком. Профессор, конечно, не узнал Шведова, так как последний значительно изменился за четыре года; но зато Шведов узнал Лессинга с перваго взгляда. Это событие так взволновало юношу, что он немедленно возвратился домой. Он решил никому не говорить о своей встрече, чтобы не тревожить друзей, особенно Русакова.
Вечером он успокоился, так как к ним снова приехала мисс Эдвардс, которая провела с ними весь вечер. Они долго разговаривали о предстоящем путешествии, пили чай, играли в карты. Мэри уехала только в два часа ночи, успев очаровать всех троих математиков.
Наступило 11-е сентября. Мэри в течение месяца проводила целые дни на Риджент-Стрите, занимаясь меблировкой «Галилея». Корабль был отделан на славу. Мэри с честью выполнила возложенное на нее поручение. «Галилей» блистал ценными и дорогими предметами, установленными необыкновенно уютно и прочно. В своей маленькой каюте на верху каждый из четырех пассажиров «Галилея» мог найти все, что только пришло бы в голову самому прихотливому человеку. В каждой комнатке были койка, письменный стол со всеми необходимыми принадлежностями, туалетный столик, шкап для платья и белья, кресло и по два стула, Здесь же были электрическая лампа для освещения и электрическая печь на случай холода. Каждая комнатка имела по одному окну, которыя пока были наглухо закрыты. В общей зале около стены стояли два шкапа с дорожной библиотекой. Здесь же была и столовая «Галилея». Среди комнаты находился круглый стол; у стен стояли две кушетки, ряд кресел, пианино, изящные столики и прочая мебель. Окна и здесь пока были закрыты. Кладовыя были переполнены съестными припасами. Посуды, а также белья и платья был взят достаточный запас. Путешественники взяли с собою для сведения жителей Марса много предметов, наглядно свидетельствующих о земной цивилизации, например, фотографический аппарат, фонограф, стереоскоп и проч. Все это также находилось в общей зале. 10-го сентября все было окончательно установлено, проверено по списку и накрепко упаковано.
Краснов раньше всех проснулся 11-го сентября и тотчас же отправился в машинное отделение. Он внимательно осмотрел все части механизма. Было бы очень досадно, если бы в критический момент оказалась какая-нибудь неисправность. Но Краснов мог быть спокоен: все работы велись под его личным наблюдением, и неисправности нигде не оказалось. Часам к двенадцати приехала Мэри, которая в этот день была уже в светлом платье, так как решила вместе с своим траурным костюмом оставить на земле свое горе и начать на Марсе новую жизнь. Друзья позавтракали на земле в последний раз и стали готовиться к отъезду. Под руководством Краснова внимательно обошли еще раз все машинное отделение, а также проверили дорожный инвентарь. Все было в порядке, только Русаков не нашел в кармане своей записной книжечки с вычислениями. Сначала-было это обстоятельство его взволновало; он не мог вспомнить, где мог он ее выронить; если бы она попала в чужия руки, то планы их были бы отчасти обнаружены. Однако Шведову и Краснову удалось его скоро успокоить: вряд ли кто мог понять, что в сущности означают его вычисления; а если бы это и случилось, то теперь их действиям уже никто не помешает: через несколько часов они оставят землю.