Как и ты, читатель, я сожалею, что наше путешествие в Мангазею не было украшено каким–нибудь жутким приключением. Если бы капитаном «Щельи» был не Буторин, а я, такие приключения следовали бы одно за другим, только описывать их потом было бы некому.
В 1970 году профессор Белов, прощаясь со мной, сказал, что раскопки продолжать не будет, в основном все ясно, и в Мангазею он, может быть, приедет когда–нибудь с внуками как турист. И вдруг летом 1973 года я узнал из газет, что раскопки возобновились! Я в это время подготавливал второе издание «Путешествия» (первое вышло в издательстве «Советская Россия» в 1972 году). И конечно обрадовался возможности узнать что–то новое о Мангазее.
Гидросамолет сделал несколько кругов над знакомым городищем и его окрестностями — лесотундра до горизонта, — приводнился плавно, как лебедь, и я в четвертый раз ступил на свой очарованный берег.
В этот день, 22‑го августа, раскопки были завершены, круглые полярные палатки разобраны и приготовлены к погрузке вместе с другим снаряжением и ящиками, полными «сокровищ». В лагере оставалась лишь палатка–кухня с большой самодельной печью и плитой. Семнадцать «мангазейцев» с нетерпением ждали теплоход «МО‑111», который должен был доставить их в Тазовский.
Михаил Иванович Белов, не медля ни минуты, повел меня к свежим раскопам.
Я думал, что летчики высадят меня по пути здесь, как десантника, и полетят дальше (гидросамолет направлялся в Красноселькуп), но они тоже решили побродить по мангазейским улицам.
Предугадывая мой вопрос, Белов на ходу объяснил:
_ Готовя монографию о Мангазее, я и мои соавторы пришли к выводу, что необходимо уточнить общую планировку города…
На спине его рабочей куртки — надпись «Мангазея‑4», на рукаве — изображение мангазейского герба.
— Помните, как выглядело это место в семидесятом году? — спросил Белов, подходя к раскопу.
Осматриваюсь — полуразрушенные плавильные печи, груды шлака, фундаменты построек… Северная часть посада.
— По–моему, здесь были деревья, кустарники. РастетМангазея!
— да, совершенно неожиданно мы раскопали здесь
еще один ремесленный центр. Оказывается, их было два. — Белов пошевелил ногой куски шлака. — А руда, как установили в институте геологии Арктики, — из Норильского месторождения.
Еще одна тайна златокипящей Мангазеи раскрыта.
На свежей земляной насыпи я заметил с десяток одинаковых белесых предметов величиной со спичечную коробку, спросил, что это такое.
— Куски бивня мамонта, заготовки. В этом доме жил мастер резьбы по кости. Готовые изделия мы, конечно, взяли в коллекцию, а эти необработанные куски нам ни к чему, можете взять, если хотите.
Взял несколько заготовок, летчики последовали моему примеру.
Еще один свежий раскоп. Знакомое место, но как оно изменилось… На этом участке я нашел «харалужный меч».
— Таможня?
— Да, в прошлый раз мы, оказывается, вскрыли лишь небольшую ее часть. Видите — это был комплекс из двух административных и четырех жилых построек…
На виду не только основание этого комплекса. От него на запад параллельно берегу Таза протянулась красивая мостовая к гостиному двору. Справа на этот «проспект» выходят четыре мостовые из переулков. Слева — еще две мостовые, соединяющие таможню с набережной. Эти магистрали сами по себе — великолепные сооружения: ровные бортовые доски кочей уложены на двухвенцовые клети, срубленные из бревен диаметром около метра.
— Умели строить! — восхищается Белов. — Обратите внимание на фундамент таможни. Такие же клети, как под мостовыми, сверху настил, а на нем — слой белого песка. Смотрите, часть бревен фундамента выступает далеко в сторону и служит дополнительным основанием для мостовых. Это было предусмотрено заранее. Весь комплекс — воплощение широкого, смелого замысла неведомого нам архитектора. Один из участников нашей экспедиции, инженер, даже прослезился, так потрясли его эти руины. И весь город был вымощен таким корабельным лесом…
На территории таможни сложены массивные детали двух кочей, которые целиком были использованы при строительстве комплекса. Брусья, бревна, доски отлично сохранились.