— Только такие, — сказала она, — только детские, на пять лет.
— Мне не пять лет. — Я чуть не плакал. — Мне тридцать четыре года. У меня сорок второй размер!
— Странный вы человек, — сказала старшая. — Сапоги покупают заранее. Вам говорят ясным языком: взрослых сапог нет. Зимой…
Я покачал головой. Зимой меня здесь не будет. Я буду ходить дома по асфальту в галошах…
Стоп! Это идея!
— А галоши у вас есть?
— Сорок первый размер.
— Давайте.
Я заплатил деньги и получил пару блестящих, словно облитых маслом, галош. Примерил их. На полуботинки галоши были малы. Ничего!
Я снял полуботинки и надел галоши. Я надел их просто так, на носки.
Я знал, что спасет меня. БОСОНОЖКИ. Они меньше, а в крайнем случае им можно обрезать носки.
Пускай никто еще не ходил в галошах, надетых на босоножки. Я буду первый.
Мне не страшна теперь никакая грязь.
Я вышел из магазина и пошел самой серединой улицы. Я не шел, а плыл по грязи. Как Колумб к Антильским островам.
ТЕПЕРЬ ДОЖДЬ МНЕ НЕ СТРАШЕН!
Я шел по лесу.
Лес был мокрый, сырой. В нем хорошо слышались все звуки.
За мной кто-то шел следом.
Я сразу заметил это. Шагов слышно не было, но ветки позади то прошумят, то замолкнут. То сзади, то сбоку.
Я остановился и стал ждать.
И тут совсем рядом, под соседним деревом, кто-то как забарабанит. Я — туда. Никого.
Постоял на месте, послушал и понял.
Шумели капли. Маленькие капли воды. Сорвется капля с самой макушки, упадет пониже на лист. А там, на листе, другая капля лежит. Сольются они, станет листу невмочь держать их, прогнется и уронит — уже две капли. А там, ниже, четыре… восемь… И рухнул вниз дробный лесной водопад.
Послушал я и пошел дальше. Шел, пока не наткнулся на развалины. Видно, стоял здесь когда-то дом. Только, наверное, очень давно. Тут фундамент когда-то был, здесь — стена… Все погребено в траве, сквозь пол деревья проросли, водой залит подвал.
Хотел я кирпич поднять, ухватился за него, а он развалился в руке — раскис.
Видно, здесь когда-то самые первые поселенцы жили. Лет двести назад.
Обошел я развалины кругом. Куст, под кустом сухой кусок стены. На нем кто-то копотью вывел:
ЖИЛ В ЭТОМ ДОМЕ… фамилия неразборчиво и год: 1956.
Вот тебе и двести лет! Всего десять лет, как ушел человек.
В лесу — как в воде: что упало, затянулось травой, плесенью, мхом — утонуло, ушло на дно.
Десять лет — как десять метров глубины: кое-что еще рассмотреть можно.
Пятьдесят — и следов не найти.
— Николай, там осьминога привезли! — сказал мне Дед.
— Где?
— На первом причале. На сейнере лежит.
Я схватил альбом и побежал.
У причала стоял малый рыболовецкий сейнер — МРС. На палубе в дощатой выгородке была навалена и пластами рыба. Она тускло поблескивала, как жесть.
Поверх рыбьих приплюснутых тел лежало что-то фиолетовое, в пятнах. Это был осьминог. Он скорчился, застыл и был похож на лепешку студня.
Вот он какой!
Я спросил рыбаков:
— Можно мне его взять?
— Варить?
— Рисовать.
Поздно. Мы уже на завод сообщили. Сейчас его заберут.
— Я недолго…
Осьминога вытащили на причал.
Он был вялый, ни одно щупальце не шевелилось. Глаз не было, только по бокам головы две плотно закрытые щелки.
Я развел щупальца, присел на корточки и стал рисовать.
На рисунке я сделал осьминога не таким плоским и дряблым.
По-моему, получилось хорошо.
Только кончил, пришли две женщины в ватниках, положили осьминога на носилки и унесли. Он лежал на носилках как пласт. Тело его в такт шагам тряслось и покачивалось.
Итак, еще один рисунок! Есть еще одно морское животное.
Каждое утро, когда я шел на катер и проходил ворота, меня останавливала старуха сторож.
— А, это ты, батюшка? Все ходишь? — спрашивала она.
— Хожу.
— Все общим житьем живешь?
— В общежитии.
— А у меня комната пустая…
Старуха вздыхала.
Однажды я не выдержал.
— Бабушка, — сказал я, — не беспокойтесь, мне и там хорошо. А комната вам самой нужна.
— Не нужна теперь, — сказала старуха. — Сын прежде в ней жил.
— Он что — уехал?
— Погиб… Водолазом был… Прошлым летом погиб…
Старуха стояла в воротах и как-то странно, просительно смотрела на меня.
Я смутился.
— Если кому-нибудь понадобится комната, я скажу. Я обязательно пришлю таких людей к вам, — сказал я. — Скоро мои знакомые из Владивостока должны приехать.