— А долго приучать и не нужно. Человек один раз попробует и готов… Уже зависимость… Без наркотиков жить не может… А мафия специально подростков вовлекает…
Степка разошелся…
— После таких ужасов что-то страшновато становится. Может, сообщим в милицию? — как всегда больше всех паниковала Настя.
— Почему-то и я начинаю думать, что в милицию мы еще успеем… Нам бы сначала с браслетом надо разобраться, — на этот раз в духе Степки заговорил уже Нафаня. — Когда мы с браслетом окончательно всё выясним, тогда давайте все займемся борьбой с этими наркоторговцами. С такой силой, как наш браслет, мы, пожалуй, побольше, чем милиция сможем… Создадим специальную организацию! Подпольную! Штаб у нас будет… Степка — главный. Будем принимать в организацию только после проверки, самых лучших… Будем вести частные расследования: искать наркотрговцев, собирать доказательства…
— Ну вот, размечтались… — достаточно Степан деликатно перехватил инициативу. — Что ты там, Федь, вчера нам не дорассказал, неужели придумал чего?
Когда тот изложил свою идею, Степка на какое то время задумался. Наконец, он вынес решение:
— Ну что ж! По сути, идея не совсем нова. В каком-то виде она у нас уже витала в воздухе… Но, это настолько простенько и незатейливо, что, может быть поэтому и получится! Завтра же начнем!
— Как завтра?
— А что нам тянуть? Сколько можно? Вот после уроков и пойдем…
— Ой! Мне завтра вечером нужно на хор, да и сегодня у нас скоро уже занятия, — Настя посмотрела на большие настенные часы.
— Сейчас мы всё уже решили. А завтра: я думаю, что к вечеру, после нашей операции, ты тоже успеешь, — Степка встал, давая понять, что совещание закончено.
— Какой хор? — удивился Нафаня.
— О, ты же ещё ничего не знаешь! Нашу Настю приняли в народный хор, — Лариса засмеялась.
— Настю, в хор? Пожалуй, это самое невероятное, из того, что мне пришлось услышать за последнее время, — удивился Нафаня.
— Странные люди. Браслетом, который бог знает что делает, их не удивишь, а моим хором… — что-то в этом роде еще долго сердито ворчала Настя, когда ребята собрались расходиться…
Арчи только что неплохо перекусил и полудремал, страдая от безделья… Мониторы камер слежения своей однообразной картинкой еще больше навевали сон. Телевизор тоже уже надоел настолько, что глаза бы на него не смотрели.
Послеобеденное время было самым тяжелым…
Вдруг на экране одного из мониторов охранник увидел двух посетителей. Точнее даже не посетителей, а посетительниц, так как это были две юные особы прекрасного пола.
Арчи поднялся навстречу: хоть какое то разнообразие. От этих скучных дежурств он, как старое дерево, уже чуть ли не прирос к креслу корнями.
— Девочки! Кто вам нужен?
— Ой, дяденька, нам все равно кого! — защебетала Лариса.
— Да, дяденька! Пойдите и сгоните их! — вторила ей Настя, очень правдоподобно изображая из себя эдакую великовозрастную дуру…
— Не тарахтите вы так! Кого согнать, куда согнать? — пытался разобраться Арчи.
— Там Петька с Колькой в этот ваш дом с той стороны на крышу лезут, — Лариса махнула рукой в сторону, где по ее словам происходили описанные события. — Они на спор это. Мы их как только не отговаривали. А они выпендриться перед нами хотят…
— Вам же хуже будет, если они там расшибутся! — перешла в наступление Настя.
Арчи, привыкший к спокойным, тихим дежурствам, совершенно растерялся, и, поддавшись натиску девочек, последовал за ними.
Обогнув здание и подойдя к нему с торца, охранник увидел веревку, валяющуюся возле стены. Никаких Петьки с Колькой тут, естественно, не было…
— Ой! Они все-таки испугались, что мы за вами пошли и убежали! — сама искренне веря в то, что говорит, не моргнув глазом, выпалила Настя. В ней открылись театральные способности…
— Да они эту веревку хотели на крышу, вон за ту штуку забросить! Чтобы, как альпинисты, туда забраться, — Лариса указала, наверх.
Арчи внимательно посмотрел на крышу, потом на девочек и подумал:
«Наверное, с этой стороны дома тоже нужно поставить камеры слежения. В принципе отсюда действительно можно залезть на крышу. Хотя зачем туда забираться? Ладно, вечером доложу шефу, а он уж пусть сам решает! Мое дело маленькое».
Вслух же, обращаясь к девочкам, он проворчал: