Больших подробностей он не рассказал, упомянул только, что Егора действительно украли бандиты, перепутав беднягу с Нафаней. Именно так, как и предполагал гений логического мышления — Степка. Но сейчас уже всё позади: Егор на свободе отдыхает и отсыпается.
Отец сказал, что в поисках мальчика очень помогла информация о карточных шулерах из аэропорта, которую на днях сообщил ему Нафаня. Для милиции это была уже не просто ниточка, а достаточно явный след…
А ещё по дороге в отделение милиции, Нафаня радовался тому, что сейчас на речке, на замечательном песчаном пляже, ждут его друзья… Об этом ещё утром он договорился с ними по телефону. Собственно, договорился-то Нафаня со Степкой, а тот уж оповестил всех остальных. До чего ж будет приятно искупаться всем вместе в чудесный солнечный день! Сегодня так тепло: водичка наверняка, как парное молоко. И это, несмотря на то, что лето только началось. Вообще это время во всех отношениях самое лучшее. Хотя бы по той причине, что весь основной отдых впереди, и пока ещё нет обидно впустую растраченных деньков…
Сейчас самым неотложным делом для ребят оставался вопрос о кладе… В тот день, когда милиционеры арестовали шефа, все сложилось так, что о золоте узнали все: и милиция, и родители… Оперативники пришли в казино только в поисках наркотиков и действительно отыскали их в гараже… А здесь еще и золото! Этого никто в милиции тогда не ожидал! В общем, тут такое завертелось! Хорошо, что во время всех этих разбирательств никто из взрослых так ничего и не узнал про браслет… Про него друзья мужественно молчали. Хотя не раз, вопросы, которые им задавали, были настолько каверзными, что можно было ненароком и проговориться… Интересно, что шеф и его подручные от золота отнекивались: говорят, что знать ничего не знают, первый раз его видят! Как в сейф попала сумка с монетами, не представляют. Правда, и от наркотиков они тоже отказывались…
Размышляя о кладе, Нафаня незаметно подошел к отделению милиции. Войдя, он предъявил дежурному повестку.
— Это на второй этаж, кабинет двести три, — мельком глянув в бумагу, не очень дружелюбно пробурчал лейтенант.
Нафаня отправился, было на поиски указанного кабинета, как вдруг его остановил оклик дежурного, — Эй, парнишка! Постой! Чуть не забыл — вас, молодой человек, было приказано проводить лично. Видимо, птица ты важная! Подожди секунду, сейчас тебя отведут.
Лейтенант, не зная, как обращаться к Нафане: то называл его на вы, то вновь переходил на ты… Для сопровождения он вызвал из соседней комнаты молодого коллегу.
— Сержант, отведите вот этого человека в двести третий кабинет, — при этом дежурный как-то особенно многозначительно взглянул на сержанта.
По дороге сержант с любопытством рассматривал Нафаню, но никаких вопросов не задавал. По нему было видно, как его мучает любопытство — что это за особенную персону он сопровождает?.. Мальчику всё это очень льстило, но в то же время и вызывало некоторую тревогу. Почему такое внимание? А вдруг его считают не свидетелем, а вовсе даже наоборот, опасным преступником?
Перед дверью комнаты, на которой висела табличка с номером двести три, сержант поправил одежду, весь подобрался и нерешительно постучал в дверь.
— Товарищ полковник, разрешите войти? — спросил он, заглянув в кабинет. — Явился этот мальчик, которого вы ждете!..
— Пусть заходит, а вы можете быть свободны, — скомандовали из кабинета.
В следующее мгновение Нафаня оказался в комнате, приготовившись увидеть солидного милицейского начальника.
Казалось бы, после стольких невероятных событий, пережитых в последнее время, он уже не должен был ничему удивляться. Но то, что увидел Нафаня, превзошло все ожидания.
Навстречу ему поднялся собственной персоной, кто бы мог подумать — Хоттабыч!
Нафаня оглядел комнату, но никого другого там не было. И что самое поразительное, бомж был в форме полковника милиции. Ничего не понимая, вместо того, чтобы поприветствовать друга, мальчик выпучил глаза и молча уставился на него…
— Ну! Всеобщее торжество! Кричали женщины ура и в воздух чепчики бросали! — привычно процитировал классика Хоттабыч. — Хотя, что-то не вижу я радости на твоем лице. Иль ты не рад?
Нафаня, кое-как придя в себя, бросился к бомжу, и они, наконец, обнялись.
— Только, пожалуйста, «не ори»! Ты же знаешь, как я не люблю, когда орут! — улыбаясь, произнес бомж любимую им фразу…