Мать собиралась сегодня сразу после работы ехать на дачу и пробыть там до понедельника. Чтобы потом, не заезжая домой, опять выйти на работу. Таким образом, она выкраивала максимум времени для весенних посадочных работ. Дел там сейчас о-го-го как хватает… Мама пока не заставляла сына «ишачить» на грядках. Считалось, что Нафаня еще летом наработается. А сейчас пусть делает уроки, до конца учебного года осталось совсем чуть-чуть. В итоге на все выходные Нафаня был предоставлен самому себе.
Нафаню такое длительное отсутствие взрослых вполне устраивало. Тем более, что в пятницу выпадала его очередь дежурить у казино. Поэтому, выслушав мамины напутствия, он успокоил ее:
— Что ты так волнуешься? С голоду я не умру!
— Ох, скорее бы лето, мы бы тогда вместе поехали… Хорошо там! Одно плохо: сотовый там почему-то «не берет»… Но все равно, как здорово, что у нас теперь есть собственная дача! — мама никак не могла поверить такому счастью.
— Потерпи немного, мамуля, я и сам бы рад пожить на свежем воздухе. Ну, а сейчас мне пора в школу, — Нафаня направился к выходу и уже в дверях уверенно сказал, — Все будет нормалёк!
Ах, если бы это на самом деле было так…
Сразу после занятий компания друзей расположилась в школьном дворе и, прежде чем всем разойтись по домам, Степка еще раз инструктировал Нафаню:
— Тебе выпало дежурить первому. Можно сказать, провести рекогносцировку…
— Что, что? — переспросила Настя.
— Рекогносцировка — военный термин. Это разведка, которую проводит лично командир, — пояснил Степан.
— Но тогда на эту рееее…, реег…, в общем, на эту пакость, про которую вы сейчас говорили, должен идти ты, а не Нафаня! — внес коррективы Федор. — Командир-то у нас ты, а не он.
— Да мы пока командира то ещё и не назначали, — поскромничал Степан. Хотя по всему было видно, как польстили ему Федькины слова.
Но больше всех удивила Лорик:
— Я вчера испекла пирожков, чтоб ты там с голоду не умер, — сильно смущаясь, она передала Нафане сверток.
— Вы и впрямь, как на войну меня провожаете, — совсем растерялся тот.
— Про еду, ты здорово придумала, — похвалил Степка. — Мы как-то сразу и не сообразили… Во время дежурства, действительно, можно проголодаться.
— Сколько веревочке не виться, а сытый голодному не товарищ, — изрек Федор.
— Так-так, друзья! Опять что-то замышляете?! — неожиданно на дорожке появился физрук. По пути из школы он наткнулся на заговорщиков. — Я прямо спиной это чувствую! Что на этот раз? Отчего домой не идете?
Он подозрительно оглядел всю компанию.
— Можно вопрос? — не растерявшись, пошел в наступление Степка.
— Почему же нельзя? Вопрос, конечно, можно. — И после небольшой паузы добавил: — Вот ответить нельзя… А вопрос можно…
Но не так-то легко было сбить Степку.
— Вопрос такой: «Почему вы чувствуете спиной?». Логичнее всё же было бы носом…
— Ох, Степан! За словом в карман ты не лезешь. Конечно, изначальным прибором для чутья является нос. Но, от носовых рецепторов сигнал передается куда? Правильно — в головной мозг! А головной мозг есть что? Головной мозг — это разросшийся отросток спинного мозга. Отсюда и следует, что я чувствую спиной… Понятно? — физрук говорил в непривычной манере, задавая ребятам вопросы и сам же на них отвечая. Лицо его при этом сморщилось, и он сейчас ещё больше походил на сушеный финик, подтверждая когда-то данное ему учениками прозвище.
Ребята были так поражены словоблудием, которое продемонстрировал Финик, что даже Степан не нашелся, что ответить.
Тот же, довольный тем, что переговорил о вечно умничающего Степку, продолжил:
— Ладно! Это всё софистика. А если серьезно, то когда я говорил о своем чутье, то не имел в виду органы обоняния. Я подразумевал — внутреннее чутье…
— А что такое софистика? — Федор не стеснялся показаться невежей. Наверное потому, что выглядел он так всегда, а потому привык.
— Хм, софистика?! Это, если примитивно сказать, не всегда верное, но внешне убедительное доказательство какого-нибудь вранья… Как выразился кто-то из великих: ложь в одеждах правды. Например, вот ты, Федор, рога не терял? — поинтересовался Финик.
— Нет, не терял, — удивленно ответил тот.
— Значит — они у тебя есть! — Финик слегка дернул за нос обалдевшего Федьку.
Все посмотрели на беднягу, словно в действительности ожидая увидеть на нем рога.
Нет, все же, в таких рассуждениях какая-то логика была. Во всяком случае, у кого-кого, а у Федьки вообще может быть что угодно, не только рога…
— Я, собственно, почему беспокоюсь, спрашиваю, что вы тут замышляете, и прочее… Вот так же в одной школе детишки тоже собирались, мило беседовали… А потом — раз, и винный ларек ограбили, — продолжал физрук.