— В землях возле устья Пены мы столкнулись с доппельгангерами, — добавил Бранд, — и в немалом количестве. Также они откармливали зверье и повышали ему уровни.
Комендант нахмурился и метнул взгляд в лейтенанта-помощника рядом. Тот рысью метнулся вглубь заставы, донеслись выкрики команд, трубач заиграл какие-то команды
— Прошу, господа герои и вы, — комендант с сомнением посмотрел на Минта.
— Он и правда король Алавии, — заверил его Бранд, — только бывший. Немного изменял жене, дочери Светлейшей Оаэлиниииэ, и та его выгнала и прокляла.
Комендант посмотрел на Минта и во взгляде его читалось восхищение таким бесстрашием и немного сочувствие, похоже с божественными проклятиями этот вояка тоже сталкивался. Бранд назвал селения, как уничтоженное по вине доппельгангеров, так и то, где они встретились с Дедалом, уточнил, откуда двигались герои. Бранд ткнул в устье Пены, добавил про зверье на другой стороне реки и натиск на дриад.
— Им же хуже, — отмахнулся комендант, чертя линии на карте. — Кто бы ни победил — все хорошо.
Затем он остановился и посмотрел на Бранда и остальных.
— Мне все равно посылать сообщение в Есенск, если хотите, можно запросить открытие портала.
— Благодарю, но мы не торопимся, — ответил Бранд. — Король и бард — натура тонкая, творческая, он хочет набраться впечатлений, прочувствовать опыт проклятия и отразить его в творчестве, ну сами знаете, как это бывает.
Судя по лицу, комендант не знал, но в странности «творческих натур» охотно верил. Минт явно был не согласен, раскрывал рот, но молча, затем обернулся и начал гневно сверлить взглядом Дж’Онни. Кентавр только посмеивался и подмигивал, чем еще больше злил Минта.
Распрощавшись и получив пропуска, они отправились дальше. Снова потянулась мимо та же лесистая равнина, только в этот раз уже с признаками цивилизации, в виде хоть и плохонькой, но все же дороги. Герои шагали привычно, наслаждаясь тенью от шагавшего впереди Вайдабора. Рано или поздно к этому приходили все герои, что на своих двоих, ногах или крыльях, или четырех копытах — надежнее и проще, особенно когда ты идешь сражаться с врагом сильнее себя. Лошади, альдоры, химеры, грифоны, порталы, все могло подвести, кроме собственных ног.
Медленнее? Так лучше медленнее подобраться к врагу и сразить его, чем быстро подлететь и погибнуть.
— Ладно, думаю уже можно, — заметил Бранд.
Дж’Онни усмехнулся и пробормотал ругательство.
— Тьфу ты, дед! — тут же сплюнул свирепо Минт. — Я может сам хотел сказать о своей творческой и ранимой личности!
— Хотел бы и сказал.
— Так мне рот заткнули!
— Разве настоящему барду можно заткнуть рот? — притворно удивился Бранд. — Не ты ли говорил, что через тебя нам вещают боги?
Минт открыл рот, закрыл, почти улегся на спину Дж’Онни и уставился гневно в небеса, словно посылая мысленно проклятия Адрофиту и остальным. От Узианды, богини-покровительницы искусств, включая бардов, ему, кажется, уже прилетало, но видимо недостаточно. Впрочем, с легкомысленностью Минта и его привычкой клясться богами, не придавая тому значения, проклятие было лишь вопросом времени.
— А такое возможно? — обернулся вдруг Вайдабор.
— Конечно, — вдруг ответила обычно молчавшая Валланто. — В Городе Любви было несколько жриц, умело исполнявших любовные гимны и одна из них даже получила смешанную профессию, жрец-бард. Не знаю уж, чем там дело кончилось, но пела она здорово, да и в постели… гм, в общем, ее песни давали больший плюс к Вере, чем обычно.
— Здорово, — широко улыбнулся Дубина, похоже искренне радуясь за неведомую ему жрицу.
Из смешанных профессий рождались новые или одна обширная профессия, вроде Воина или Кузнеца, делилась на специализации, вроде Воина-Лучника и Воина-Мечника, с одной общей профессией, но разными умениями внутри своих специализаций. Если верить книге Ордалии, что боги дали живым профессии и Атрибуты, дабы их ограничить, то, чем являлись эти изменения? Исчезновение каких-то профессий, переход их умений в так называемые общие, которые можно было изучить, не приобретая той или иной профессии?
Означало ли это, что боги и демоны следят за каждым живым? Или что их система ограничений наделена собственным разумом и реагирует на живых, отражая изменения в них? Как там говорила Ордалия, если все вырастут, то каждый будет рождаться сразу сотого уровня, как у драконов? Как обычно, один вопрос порождал десятки новых, не говоря уже о том, что думать о богах было противно.
— Но я немного о другом, — чуть смущенно произнес Вайдабор, когда они прошли еще. — Вот барду заткнули рот магией, все, он не сможет освободиться? Не сможет петь и воздействовать, так? А у воинов есть такие слабости?
— Конечно, — ответил Бранд. — Если тебя лишить дубины, ты резко ослабеешь.
— Я еще могу кулаками и кидаться разным! — горделиво провозгласил Вайдабор.
— Но разве ты развивал эти умения в профессии? Оттачивал их? — спросил Бранд, как некогда те же самые вопросы задавали ему самому.
Дорога тянулась дальше, Вайдабор шагал и размышлял, чесал в затылке, сбивал дубиной кусты. Промелькнуло даже какое-то селение, но далеко, сворачивать туда не стали.
— Мне говорили другие герои, что для сражений с могучими врагами надо очень высокие умения, — сказал Дубина наконец.
— Правильно говорили, — кивнул Бранд. — Но вот враг сильнее тебя и выбил дубину, что дальше?
— Да не еби мозги ребенку, лучше подрочи в кулак! — вдруг вмешался Дж’Онни. — Правильный ответ такой — ты немедленно достаешь из кармана еще одну дубину!
Вайдабор просиял, посмотрел восхищенно на кентавра, а Бранд лишь пожал плечами. Вдруг вспомнился Дж’Онни на коленях великанши, для которой он был маловат, а для обычных женщин, наоборот, великоват. Нет, оборвал сам себя Бранд, выбрасывая из головы проблемы размножения разных живых. О деле следовало думать, а не о размножении.
— Джонни, — вдруг оживился Минт, — а убери у меня еще раз голос!
— Не Джонни, а Дж’Онни, — проворчал кентавр. — Это важно! И зачем тебе это?
— Я буду тренировать молчаливое пение! — горделиво провозгласил Минт.
Никто не понял, что это такое, но пока бард молчал и не жаловался на жизнь, всех все устраивало. Минт взмахивал руками и делал вид, что поет или на самом деле пел, неважно.
— Ты забыл рассказать, что делать, когда в магическом кармане закончатся дубины, — проворчал Бранд.
— Пф-ф-ф-ф, — фыркнул Дж’Онни. — Известно что! Съебывать нахуй!
— А если ты с командой?
— Тогда у них в карманах можно положить пару запасных дубин!
— А если и у них закончатся?
— Тогда съебывать всей командой! — горделиво провозгласил Матершинник.
Бранд не выдержал и рассмеялся, Валланто качала головой, но тоже прятала усмешку. Дж’Онни же вышагивал горделиво, словно победил в поединке. Дорога постепенно становилась оживленнее, проезжавшие мимо лесорубы, охотники, гонцы, вначале смотрели удивленно на великана Вайдабора, затем оценивали уровни и раскрывали рты, словно никогда не видели героев.
Город впереди — не самый крупный, вроде Амалька — приближался.
— Так вот, у каждой профессии есть свои слабости и это нормально, — сказал Бранд, когда впереди уже показались городские стены. — Но если ты герой — слабости могут стать смертельными, поэтому их надо знать, от них надо избавляться или знать, что делать, если выбили условную дубину из руки.
— Наставник и тренировки, да? — спросил Вайдабор.
— Наставник и тренировки, — кивнул Бранд. — Иного способа еще не придумали.
— Ну да, а как же ебическая Удача? — ехидно спросил Матершинник, кося глазом в сторону Минта.
— А с ней как повезет, — хохотнул Бранд.
Если бы атрибут Удачи поднимался через профессии, можно было не сомневаться — живые нашли бы способ поднимать его до геройских высот. Но пока что практика говорила сама за себя, в истории героев было с полдюжины героев-везунчиков, одного из них Бранд даже знал лично и все погибли от одного и того же. В решающий момент их подвела удача, не сработала, не предупредила или они сами не прислушались, и все. Тогда как профессия и умения в ней, отточенные повторами на тренировках, работали всегда.