— Представляю, — кивнула Валланто.
— Словно меня там и не было! — всхлипнул Минт. — А потом еще за мной гонялись прелестные девушки половину ночи! Моя мечта сбылась, а я вынужден был убегать!
Рука его дернулась и Бранд понял, что Минт все же не устоял. Попробовал любви, надеясь на опьянение, и получил полный заряд боли. Искупление, раскаяние и очищение через боль, как обычно объясняли служители богов в таких случаях, добавляя иногда, что со временем боль становится меньше.
— За что мне это, за что? — простонал Минт, закрывая мокрую голову руками.
— Ты нарушил клятву и разгневал бога, — искривила губы Валланто, — плохо служил ему.
— Но сейчас я служу ему хорошо! — вскричал Минт нервно. — Соединяю сердца! Свожу влюбленных! Пробуждаю в них веру! Почему этого недостаточно⁈
Бранд вспомнил историю Валланто и как та предлагала себя богу, пыталась послужить слишком хорошо, за что и была наказана. Жестокие и немилосердные, ревнивые, карающие за отступления и даже переход к иному богу, теперь Бранд смотрел на все это иначе, чем раньше. Наследие Бездны, несомненно, пусть боги и смягчились, очистились, но до конца избавиться от него не смогли.
— Ты же говорил, что через барда поют сами боги, — безжалостно ответил ему Бранд.
Во взгляде Валланто читались боль и сострадание, но она молчала. Минт поклялся и нарушил, возмездие было справедливым, если считать дела богов справедливыми. Как сами боги не могли избавиться от своего наследия и рождения в Бездне, так и Валланто не могла избавиться от прошлого жрицы Адрофита. Все еще считала наказания бога справедливыми, хотя они такими и не являлись.
— Да! Да! — закричал Минт, вырывая на себе волосы.
Поединок уже закончился победой Дж’Онни, который насвистывал песню на родном языке и горделиво демонстрировал всем копыта со сверкающими подковами из мифрила. Серебристый металл поблескивал, геройская «молодежь» следила за копытами зачарованно, не обращая внимания на вопли Минта.
— Я не могу не петь! Песни сами рвутся из меня, из тех глубин, где кипит страдание и болит сердце!
То-то он все про любовь, месть и эльфов поет, хмыкнул мысленно Бранд. Неудивительно, что слушательницы с ума сходили, бегали за Минтом толпами, осаждали дворец, к вящему удовольствию графини Норданиэ. Судя по репликам Грязи и Резец, графиня не первый раз приглашала пожить у себя героев, и поэтому слухи приписывали ей измены с могучими живыми, пока ее муж крепил оборону северных границ империи.
— Пою про любовь, соединяю сердца, а сам не могу даже прикоснуться к ней! Моя мечта возвыситься — сбылась, но что я получил взамен? Лишь боль, страдания и непрерывные указания, как мне себя вести, как поступать, что говорить и что носить! — Минт изливал наболевшее, возможно, даже не осознавая, что рядом кто-то есть.
Бранд же подумал, что дочка Светлейшей точно пошла в маму, хотя и пыталась сбежать от такой жизни.
— Я мечтал о славе и вот она пришла! Но что я получил взамен? Лишь боль и страдания! Я соединил два влюбленных сердца и расплатился за их счастье своим страданием! Всю свою жизнь я воспевал любовь и вот она, награда за это, ни любви, ничего, одни страдания! За что мне эта пытка⁈
Минт вдруг раскрыл рот широко и выдал на весь полигон и за его пределы:
Пылает сердце, болит душа,
Тобой любуюсь, не спеша
В огне горю, томлюсь, страдаю
И о любви твоей мечтаю!
Звякнуло сообщение, что Несокрушимый Разум отразил атаку и воздействие песни.
— Всеобщая ебля! — радостно провозгласил Дж’Онни. — Давай, Минт, жахни еще!
Но бард, словно исчерпав заряд, сел и снова закрыл лицо руками, переваривая что-то там в себе. Валланто села рядом и начала его утешать, а Бранд пожал плечами и вернулся к остальным.
— Продолжим тренировку, — сказал он и герои встряхнулись, сбросили очарование песни Минта.
Почти сбросили, судя по взгляду Селины Резец, устремленному на самого Бранда.
Глава 16
1 день 12 месяца (Эммиды) 879 года, Твердь
Бранд проснулся и открыл глаза, несколько мгновений спустя песок в чаше просыпался до конца и металлический шарик с легким звоном коснулся стекла, закупорив отверстие. Умение из профессии Воина не подвело, разбудило Бранда точно в срок, и он поднялся с кровати, на ходу одеваясь.
— М-м-м, куда ты, — сонно завозилась Селина, — останься, с тобой так хорошо рядом.
Надежно и спокойно, как в алмазной шахте, мысленно хохотнул Бранд, выходя из своих покоев во дворце графини Норданиэ. За свою долгую жизнь спал он, да с кем только не спал, включая и гномок, вроде Селины. Низеньких, крепких, выносливых, словно и правда с телом из камня.
Еще одно подтверждение неумеренной мощи Минта, в Селине словно проснулись те ураганы и водопады страсти, о которых так любил распевать несравненный бард Вольдорс. Неслышно ступая по коридорам дворца Бранд, думал, что уже староват для всего этого. Любви каждую ночь и прогулок до выселков Тверди. Стоило бы заночевать прямо у Шадрона, но тот теперь каждый вечер торчал в Облачном Замке, который по слухам сотрясался до самого основания горы, от любви и страсти.
Бранд не стал никого тревожить, просто вышел сам и незаметно покинул дворец, перемахнул через ограду. Поклонниц Минта на ночь разгоняла стража, бдевшая за порядком в «аристократическом кольце», но днем они, словно вода сквозь трещины в камне, просачивались обратно и нет-нет, да пытались проникнуть в сам дворец, чтобы прикоснуться к телу кумира.
Впрочем, даже если бы они ночевали здесь, всегда можно было воспользоваться Отводом Глаз, все же улица — не здания и там никто особой сигнализации не ставил. Вечная беда умений и способностей, оттачиваешь, готовишься, а потом в итоге все равно приходится полагаться только на себя, подумал Бранд. Впереди как раз приближались ворота с подобной сигнализацией, и он опять не стал тревожить стражей, перемахнул стену легко, незаметно проскользнул в тенях.
На улицах было оживленно, несмотря на ночь, столица империи никогда не спала толком. Да, обычный житель Тверди воскликнул бы, потрясая руками, мол, да вы что, вокруг и нет почти никого, не надо пробиваться сквозь толпу, на улицах пусто, но на взгляд Бранда вокруг все равно оставалось слишком много живых.
Проехал патруль, зорко глядя по сторонам.
— Смотри, идет, — донесся до его ушей шепот, когда Бранд добрался уже до Кивня.
Ночью в Кивне воняло не хуже, чем днем, и Шадрон как-то со смехом объяснил, что переселился сюда для тренировки. Мол, от немытых демонов воняет еще хуже, и он тренировался, а затем как-то привык, да и посетители с глупостями лишний раз не лезли, приезжали только те, кому действительно требовалась помощь.
— Сил нет смотреть, как каждый день мимо гора сокровищ ходит!
— Так не смотри!
— Но столько денег!
— Мертвым деньги не нужны, — возразил второй.
Бранд замедлил шаг, Восприятие дорисовывало картину. Двое живых, человек и орк, средних лет, примерно в полутысяче футов куда-то влево и сзади.
— Деньги всем нужны, даже демонам!
— Чего ж ты тогда в Вольные Земли под руку Мурка не подался? Там, говорят, сейчас хорошо, а новый король Стордора орков особо привечает!
— Ага, ты больше слушай, — ядовито отозвался первый, — на золоте едят, серебром подтираются. Жить в тени драконьих гор? Да в Бездну такую жизнь!
— А на Кулака нападать значит у тебя крепости яиц хватает?