— Да ничего такого я не хочу, только уплыть уже отсюда! — вскричал Минт, похоже, доведенный до отчаяния.
Герцогиня пела ему серенады под окном, влезала в окно, а когда Минт все же добрался посетить горячие источники, то первая, кого он там увидел, была голая Саё. Разумеется, заявившая, что он теперь, как честный бард, обязан на ней жениться. Минт пытался не выходить из гостиницы, но не помогло, так как все двери в Ишмире и правда были перед ней раскрыты. Саё обедала и ужинала с Брандом и его командой, смеялась шуткам Дж’Онни, о чем-то шушукалась с Валланто и нашла учителей Вайдабору.
— Меня все предали, даже ты, дед! — вскричал Минт в отчаянии.
— Я всего лишь уравнял шансы, — заметил Бранд. — Ты же и сам не беззащитный мальчик.
— Точно! Я выражу в песне весь холод мира, всю боль Проклятия, и меня разлюбят!
На лице Минта отражались боль и скорбь от такой потери, но Саё загнала его в угол, прямо сейчас так вовсе буквально.
— Моя… — запел было Минт
— Прошу избавить меня от песен, — твердо перебил его Хао. — У нас тут важные разговоры по делу.
Боится не сдержаться и напасть с тыла на герцогиню, понял Бранд. Саё как раз наступала короткими шажками на Минта, не давая тому прорваться к Бранду. Взгляд барда то и дело падал на окно, но его останавливала боязнь сломать ногу. Скорее всего он живо представлял, как герцогиня будет сидеть рядом и кормить его с ложечки, а может даже и любить, пользуясь неподвижностью.
От «сближения» герцогини с командой Бранда была только одна польза: все поклонницы Минта, а также желающие украсть его лютню (а может и его самого, как Саё), не могли даже приблизиться. Соответственно, все верующие, что в Адрофита, что в Сайроса, не могли даже приблизиться, дабы выразить свое возмущение Минту или Бранду.
Разумеется, попытки достать из кармана Бранда дневники тоже прекратились.
— Да чего вы ко мне прицепились? — Минт отчаянным прыжком прорвался мимо Саё. — Вон, деда любите, это по его части!
Взгляд Грандиус пробежался по Бранду.
— Да он же старик!
Бранд знал, что это лишь игра на публику и для него самого, но все равно ощутил признательность. Сама Саё тоже совершила отчаянный прыжок и не дала Минту вырваться из зала.
— И его за это любят! А меня нет!
— Я тебя люблю! — воспылала Грандиус. — Иди ко мне, мой сладкоголосый, я сыграю на твоей флейте!
Бранду даже почудился на мгновение хохот Дж’Онни за углом от этой неприкрытой пошлой шутки.
— Дед, спрячь меня в карман! Я знаю, ты можешь!
— Нет, — ответил Бранд добродушно.
Комплимент Саё насчет старика все же достиг цели, поэтому он ограничился лишь тем, что прижал всех вокруг Волей, заставив замереть, а потом выставил «влюбленных» в коридор. Отпустил и погоня тут же возобновилась, донесся удаляющийся крик Минта о том, что даже дед его предал и он обязательно сочинит об этом песню. Концерты Минт давал исправно, но боялся сходить со сцены, герцогиня его однажды подловила, пока он переодевался.
— Иногда забываю о вашей мощи, мастер Бранд, — утер пот со лба бледный Хао, выпрямляясь обратно на стуле, — ведь вы и правда выглядите глубоким стариком.
— А я забываю, что вокруг живые, так что мы квиты, мастер Хао, — пожал плечами Бранд.
— Жаль, что наши беседы подходят к концу, — вздохнул манолог-полурослик. — Даже несмотря на весь этот раздражающий шум, беготню, песни и историю с герцогиней.
— Разве не осыпала она вашу гильдию различными привилегиями и подарками? — пожал плечами Бранд.
— Мы и без того не нуждались, — немного раздраженно ответил Хао. — Мана есть везде, наши специалисты востребованы, а вот такие беседы выпадают не всегда. Жаль, право слово, жаль, что вам надо плыть дальше, я бы предпочел, чтобы вы задержались.
Бранд лишь пожал плечами. Беседы с Хао были познавательны, это верно, но ни одного озарения больше не случилось. Просто рабочий процесс получения новых знаний без получения профессии. Теперь, когда деградация несколько раз вырвала своей жадной рукой драгоценные единицы умений и атрибутов из Бранда, любая новая профессия только ускорила бы процесс, сокращая время его жизни.
Раньше Бранд бы просто махнул рукой и порадовался, что его мучениям придет конец, но не теперь. Заноза того, что деградацию тоже сотворили боги, болела и нарывала, дергала, а озарение, случившееся четыре дня назад, подсказывало, что еще можно дать бой. Может быть и последний бой, но до него еще следовало дожить, а стало быть, никак нельзя было ускорять деградацию.
— Деградация, — пожал он плечами. — Хотелось бы успеть совершить пару добрых дел напоследок.
Разумеется, Хао Ниссиус понял это как помощь Минту с его проклятием.
— Да и вам, мастер Хао, думаю, будет чем заняться, когда придет ответ из империи Турсы.
— Думаете разрешат? — взгляд Хао полыхал надеждой.
— Даже не сомневаюсь. Думаю, со дня на день вы получите ответ, а раз я уже уеду, сможете сразу отправиться в империю и дальше к Провалу.
— Да, думаю ради такого дела можно даже воспользоваться порталами, раз сеть к востоку от Пены не пострадала, — согласился Хао.
Вообще-то пострадала, когда войска ломились по домам, но ясно было, что все давно уже восстановили, благо в Турсе не рвались подземелья.
— Обычно, конечно, такого не желают, но с точки зрения профессии хотелось бы побывать возле кристалла в момент его омонстрения. Записать все потоки, движения, с чего именно начинается открытие портала в Бездну и как течет оттуда мана.
Бранд придержал при себе совет сходить к демонологам за одной небольшой ритуальной фигурой. С Хао сталось бы и начертить, и принести жертву. Да, подземелье в Ишмире было так себе, 156-го уровня, слишком маленького даже для Минта и Вайдабора, но зато оно приносило пользу горожанам. Не говоря уже о том, что разрушение подземелья ради своих экспериментов слишком уж отдавало той одержимостью Марденуса, которая прямо сочилась иногда со страниц дневников.
Открытие портала в Бездну жертвоприношением. Передача маны через кусочки кристаллов. Взаимоуничтожение разных типов маны. Похоже, теперь он знал, что же именно происходило там, в подземелье возле Благой Тиши, в Таркенте и прочих. Мудростью Бранда не наградило, голова не закружилась от озарения и просветления, но все равно, он испытал короткую радость — еще один кусочек загадки встал на свои места.
Радость сменилась привычной тяжестью: надо было решать, что делать с загадкой, решать, как распорядиться тайной хозяина подземелий и все же осуществить планы Марденуса. Бранд привычно отодвинул решение в сторону, на «потом, после Города Любви».
— Прошу прощения, — вздохнул Хао. — Шум, беготня и песни раздражают меня, и я изливаю это раздражение… гм. На чем мы остановились в прошлый раз?
— На разнице в плотности потоков маны и их распределении по миру и живых, рождающихся сразу с сотым уровнем.
Попутно также объяснялось, почему герои Мойна выходили сильнее, чем в среднем по миру, а те, кто хотел добиться высот, обязательно приезжали на Мойн и тренировались здесь. В среде героев все объяснялось просто: есть драконьи горы, есть Провал, есть на ком тренироваться и повышать уровни, не уезжая за полмира. С точки зрения манологии — по крайней мере в объяснениях Хао — все выходило примерно так же, но с потоками маны и их влиянием на живых вокруг.
— Да, так вот. Представьте себе горячие источники, вроде тех, что бьют под нашими холмами, или в Понге, возле Одинокой Горы, или гейзеры в долинах островов Нуканоми.
Каковые острова, располагавшиеся в Теплом океане, к востоку от Сии, тоже когда-то были вулканами, и до сих пор подогревали подземную воду, прорывавшуюся наружу выбросами кипятка, пара, камней и грязи.
— Теперь замените воду на ману. Да, вода или мана, выходят в источниках, вроде Провала или драконьих гор, но до этого они совершают путешествие под землей туда, стягиваются, повышая общую плотность маны как под землей, так и над землей. Из-за этого кристаллы подземелий растут быстрее, достигают больших уровней, как и сами живые, колдуется легче, но и проклятия случаются чаще, также, как и прорывы Бездны. Поверхность и так уже словно бы надломлена и сломать ее второй раз легче.