— Бранд, — голос Ланы.
Скрип торопливых шагов, Минт рухнул на колени рядом с телом Дж’Онни, приподнял его голову.
— Дружище, очнись, мы победили! Очнись! Давай, дружище, ты сможешь! — голос Минта дрожал.
— Он мертв, — выдавил из себя Бранд.
— Нет, нет, этого не может быть! Дед, ты опять надо мной издеваешься, да⁈ У тебя же есть зелья, дай ему зелья! Ты же помог той птице, дед! Дж’Онни, открывай глаза! Это очень хуевый розыгрыш, дружище!
Минт тряс мертвого кентавра, не замечая, что легко мотыляет все тело, того и гляди оторвет голову мертвому другу. Рука коснулась плеча Бранда, он устало поднял голову.
— Вайдабору нужна помощь, — сказала Лана.
Бранд медленно, со скрипом и хрустом поднялся, потому что надо, подошел к молодому великану. На него зелье подействовало сразу, закрылись раны, в теле что-то хрустело и вставало на места, восстанавливалась жизнь. Еще одна причина, почему многие герои застревали в районе 220−230-х уровней: враги резко уменьшались в числе, трудно было набирать опыт, и зелья постепенно переставали работать, смертность резко повышалась.
Очень хотелось упасть лицом в багровый снег и умереть, но Бранд принудил себя действовать.
Валланто лежала умиротворенная, обретшая напоследок душевный покой. Рядом валялось несколько каменных лепешек и изломанных булыжников, все, что осталось от элементалей камня. Тело Лианто было вбито в склон чуть выше, выглядело так, словно его со всей силы кто-то лягнул двумя ногами. Копытами, украшенными мифрильными подковами.
В ушах ее багрово поблескивали новенькие серьги.
— Мы уже почти добрались до входа в гору, когда погоня настигла нас, — рассказывал Вайдабор. — Матершинник поднял бурю, а Разлом собиралась поставить стену, но тут ее дочь выхватила нож и всадила куда-то ей в сердце. Валланто несла ее на спине, умерла мгновенно, даже не успев ничего понять.
— Божественное оружие, — скрежетнул зубами Бранд, теперь осознавший все до конца.
Божественное оружие, ну конечно, нож из храма! Олинэ была мертва, но сколько она пролежала бы, не убей Бранд ее на самом деле? Божественное оружие, даруемое лично богом! Спасти маму, ну да, смерть тоже спасение от проклятия! И он сам, сам-то хорош, купился на такое, как зеленый юнец! Подвел всех, погубил Валланто, которая не ожидала ничего подобного от дочери. Радовало только то, что она умерла мгновенно, даже не поняла, кто ее убил.
— Мы тоже ничего не поняли вначале, а затем враги оказались рядом с ней и мы бы погибли, но нас спасли элементали. Они выскочили из камня, сами погибли, но дали нам несколько мгновений. Я успел прикрыть собой Минта, — Вайдабор снова потрогал живот, — а Дж’Онни атаковал их чем-то очень громким.
Не крик Валланто, отупело понял Бранд, это была магия Дж’Онни, искаженная горами.
— Он пробился и убил дочь Разлом, но ему сломали переднюю ногу, ранили в бок. Мы начали отступать к туннелям, но вражеский маг закрыл туда вход, — бесхитростно рассказывал Вайдабор. — Матершинник крикнул Минту, чтобы тот пел, и некоторое время мы сражались, гора дрожала под нашими ногами, и мы знали, что вы тоже сражаетесь, мастер Бранд. А затем Матершинника достали, выбили глаз, а потом сломали вторую ногу. Минт сбился с песни, а Матершинник крикнул, чтобы мы бежали к вам, мастер Бранд. Враги начали смеяться, кричать, что битва стихла, значит их товарищи победили, а вы, мастер Бранд, погибли или перешли на их сторону. Тут Матершинник не выдержал и закричал, убив большую часть врагов на месте, но и сам ослабел. Его достали и смертельно ранили в грудь, потом навалились на меня и сразу ранили еще несколько раз. Я сражался, но если бы не недавние уровни, если бы не дубина, словно помогавшая мне, точно погиб бы еще раньше. Потом подоспели вы.
Вайдабор замолчал, рука его поглаживала дубину из сердцевины мега-дерева, затем сказал виновато:
— Я подвел вас.
— Ты сделал, что мог, — ответил Бранд глухо.
Его, как и семь лет назад, накрывало и захлестывало эмоциями. Снова все повторялось, Имрана и Миледа, голова Платы на его коленях и умирающий Дж’Онни, погибшая команда и уцелевший Бранд, снова раненый божественным оружием. Опять и снова, одно и то же, боль и страдания, потеря друзей и соратников, ничего не изменилось в мире. Ему казалось, что он поумнел, стал старше, справился с собой, но нет, он снова подвел тех, кто доверился ему и привел их на гибель.
Опять и снова, одно и то же, замкнутый круг смерти и страданий, Проклятий и гибели по вине демонов и богов, за которых отдувались живые в этом мире. Снова и снова, замкнутый круг, окрашенный багровым, цветом Бездны, крови, смертей и страданий.
Бранд вскинул голову к кровавым лунам и из груди его вырвался хриплый, нечленораздельный рёв.
— Будьте вы прокляты, боги! Демоны! Все! — заорал он, потрясая кулаком и угрожая небесам. — Будьте вы все прокляты! Вы несете только смерть!
Прошлый опыт и переосмысление ошибок все же помогли, удержали от выкриков и клятв о мести. Слишком уж часто именно так делали первый шаг к Проклятию, а Бранд, можно сказать, одной ногой уже погрузился туда, откуда не возвращались. Но он знал, что если хочет отомстить, то ему нужна будет ясная голова, вся хитрость и сообразительность, какие только возможно и Бранд перешел в алмазное тело.
Эмоции ушли, осталась лишь холодная голова и знание, что он должен и обязан разорвать круг проклятий и смертей. Даже ценой смертей многих живых, любой ценой. Принести смерть всем, кто несет смерть живым. Потому что, если он не сделает этого, то погибнет намного больше, более того, снова и снова будут зазря гибнуть живые, вращаясь в этом бессмысленном круге, цикле смертей и деградации, страданий и проклятий.
Ему нужна будет ясная голова и жажда мести и Бранд вернулся в обычное тело.
— Я не собираюсь становиться Проклятым, — покачал он головой в ответ на внимательный и встревоженный взгляд Ланы.
Удар кулака Бранда выбил запечатанный вход в туннели, он и Лана внесли и положили внутри тела Валланто с дочерью, Вайдабор расположил рядом те обломки, что остались от элементалей. Бранд поставил в изголовье Валланто картину, приобретенную Разлом в Ишмире, пробормотал короткое прощание, и снова запечатал вход, обрушив его. Это было правильно, могила внутри склона Садэроджиманогатхи, да еще и рядом с дочерью. Пусть та и оказалась предательницей, но теперь Бранд отчетливо видел, что всю жизнь заблуждался. Следовало сражаться не со слугами, а с их хозяевами. Богами.
Боль в зафиксированных, неподвижных правой руке и плече, а также в груди, не утихала ни на мгновение.
— Дед, мы похороним его здесь? — поднял заплаканное лицо Минт, так и сидевший рядом с трупом Дж’Онни.
— Нет, — качнул головой Бранд. — Он хотел вернуться домой, и я отвезу его на Перту. Как раз рука и раны успеют зажить по дороге.
Подобрал и спрятал тело Матершинника в карман. Следовало набрать еще льда, для сохранности, но этого добра вокруг хватало.
— Ты отомстишь за него, дед?
— Да.
— Тогда я с тобой, — просто, непривычно, без какой-либо аффектации сказал Минт.
— И я, — добавила Лана.
— Нас ждет смерть.
Минт молчал упрямо, Лана лишь усмехнулась презрительно.
— Возвращайся, — сказал Бранд Вайдабору. — Это не твоя война и у тебя обязательства перед отцом и другими великанами. Дорогу помнишь?
Вайдабор кивнул и вдруг всхлипнул, утер нос рукавом.
— Если вам вдруг понадобится помощь, мастер Бранд! — срывающимся голосом сказал он.
— Поторопись, — сказал Бранд, — вскоре сюда могут явиться еще служители Адрофита.
Великан кивнул и скрылся в багровой тьме, на смену которой уже спешил рассвет. Готовилась разгореться заря, словно подпитываемая пылающим в груди Бранда огнем.
Начинался новый год, год кровавого безлуния.
— Пойдемте, что ли, — повернулся Бранд к Минту и Лане. — Нам предстоит долгий путь.
