В а л е р к а. Полюбуйтесь! Будто молитву зубрит.
М а ш а (торжественно). «…стараешься быть угрюмым, грубоватым, резким…»
В а л е р к а. Тьфу!
М а ш а. Правильно, плюй на меня — мужай!
В а л е р к а (прыжком настигает Машу, вырывает книжку, зашвыривает в море). Слово скажешь — вслед полетишь!
М а ш а (с неистовством мученика за идею). Правду не утопить!
Валерка толкает Машу в море. Всплеск воды.
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Знаешь, сколько Джульетте было, когда она умерла? Четырнадцать лет…
Сарайчик. Две стены. В одной из них дверь, снаружи закрытая на щеколду. Раскладушка. Столик. Лампочка в проволочной сетке. На стене плакат: «Не разрешайте детям играть на мостовой». Рядом литография: парусник в море.
Поздний вечер.
В а л е р к а осторожно, оглядываясь на спящий дом Таисьи, приближается к сарайчику. Открывает щеколду, просовывает голову в дверь, замечает М а ш у, которая читает, отвернувшись к стене. Стучится, входит.
М а ш а (поспешно натянув одеяло на плечи). Зачем пришел?
В а л е р к а. Я?
М а ш а. Ты.
В а л е р к а. А правда — зачем пришел? Из спортивного интереса. У меня страсть — препятствия преодолевать. (Однако, несмотря на внешнюю браваду, держится смущенно.) Доску-то Таисья приколотила.
М а ш а. Ага.
В а л е р к а. Хотел плечом высадить — не отодрать.
М а ш а (наблюдает за тем, как он изучает ее жилье; после паузы). Это я приколотила.
В а л е р к а (усаживается на пол). Экзотика. Первые астрономы и философы в азиатских странах народились, а до стульев додуматься не могли.
М а ш а. Если неудобно — на раскладушку садись.
В а л е р к а. Притерплюсь. Сильна старушка — по-спартански воспитывает тебя. Зимой у нее здесь куры живут.
М а ш а. Я сама напросилась. Я перед сном представляю, будто я в палатке, в лесу.
В а л е р к а. Это тебя Таисья для романтики на щеколду закрыла?
Маша перелистывает книгу, не отвечает.
А я думал, ты не станешь со мной говорить.
М а ш а (помолчав). Ты же нечаянно толкнул.
В а л е р к а. Да? (Внимательно посмотрев на Машу.) Интересное ты существо… Слушай, а ты, случайно, в бога не веришь?
М а ш а. Случайно нет.
В а л е р к а. Это у них там: по одной щеке смазал — другую подставляй.
М а ш а. А ты, значит, не просто толкнул, а с целью, чтобы я в воду упала?
В а л е р к а (помолчав). Не знаю… Может, и без цели толкнул.
М а ш а. Конечно, без цели. Ты ведь не злой.
В а л е р к а (помолчав). В общем-то, я через забор перемахнул, чтобы извинения принести.
М а ш а. Спасибо.
В а л е р к а. Считай, что я встал и поклонился До земли.
М а ш а. Ладно… Это уже неважно теперь.
В а л е р к а. Что же важно?
Маша не отвечает.
Ты сказала: это уже неважно теперь. Я спрашиваю: что?
М а ш а. Все.
В а л е р к а (кричит). Я к тебе в викторину играть пришел?
М а ш а. Бабку разбудишь — она тебя за ухо выведет со двора.
В а л е р к а (встает, открывает дверь, кричит вызывающе). «Белеет парус одинокий в тумане моря голубом»!
Пауза.
М а ш а. Ну? Дальше ори… Подумаешь, героизм — старушку разбудить.
В а л е р к а (с угрозой). Уйду!..
М а ш а. Уходи.
В а л е р к а (потоптавшись в дверях, садится на прежнее место). «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте».
М а ш а. Балет?
В а л е р к а (усмехнувшись). Балет.
М а ш а. Это ты мне книжку прислал?
В а л е р к а (с преувеличенным интересом). Какую?
М а ш а. Тургенева. Повесть «Первая любовь». Соседская Ленка бабке передала для меня. Я думала, это ты свой ослиный юмор проявил.
В а л е р к а. Лично я ослов с чувством юмора не встречал. (Вскользь.) Бывает, в книжки записки кладут.