Теперь вся сцена до конца будет идти освещенная странным светом, который создает печальная отстраненность Веры Петровны от празднества, бушующего вокруг. Дыхание беды уже коснулось ее.
Х м а р о в (вошел на последней фразе). Еще чего — в Москву. Посол — мой друг, я все улажу.
В е р а П е т р о в н а. Я рядовой член делегации, я улетаю со всеми.
Х м а р о в. Ваш долг оставаться со мной до конца.
В е р а П е т р о в н а. Увы, моя миссия оканчивается. Я подаю в отставку.
Х м а р о в. Я ее не принимаю. У нас не подают в отставку. У нас ждут, пока выгонят. Вас еще не выгоняют, ждите. (Неожиданно раздражаясь.) «Иван Семенович»! «Иван Семенович»! Не было дня, чтобы это имя произносилось меньше десяти раз. В Москве восемь миллионов жителей, но почему-то сюда звонит именно он.
В е р а П е т р о в н а (улыбаясь этой вспышке). По-моему, вы просто-напросто ревнуете.
Х м а р о в. Я?! К этому лысому чурбану?!
В е р а П е т р о в н а. Вы. К этому лысому чурбану.
Х м а р о в. Да я скорей удавлюсь, чем допущу мысль, что женщина может любить не меня, а его.
В е р а П е т р о в н а. Не так громко, пожалуйста.
Х м а р о в (бухается на колени). Вера Петровна, выходите же наконец за меня. Вы меня избаловали. Мне нужны ваш характер и ум.
В е р а П е т р о в н а. У меня обыкновенный ум здравомыслящей женщины.
Х м а р о в (настаивая). У вас безупречный вкус.
В е р а П е т р о в н а (с шутливой высокопарностью). Гармонии Бетховена были вызовом безупречному вкусу. К счастью человечества, он полагался на свой. Ваша поза театральна. Поднимитесь, сюда могут войти.
Х м а р о в. Плевать. (Громко, в сторону правой кулисы, оповещая.) Я преклонил колени перед женщиной, которую люблю.
Зазвонил телефон.
(В трубку.) Я преклонил колени не…
В е р а П е т р о в н а (забрала трубку). Слушаю. (Хмарову.) Это Федоровский. (В трубку.) Да, я думаю, можно говорить со мной.
Х м а р о в (великодушно). Пусть говорят. Скажите: вы — это я.
В е р а П е т р о в н а (выслушав сообщенное Федоровским). Спасибо. Конечно, он будет рад.
Х м а р о в (изображая равнодушие). Что говорят на Олимпе?
В е р а П е т р о в н а. Ваша молитва услышана. Они проголосовали единогласно. Победитель — Жан Сормье.
Х м а р о в. Ха! Вот это номер! (Смеется, спохватывается.) Позвольте, а как же Косталлини? И кто же тогда я?
В е р а П е т р о в н а (поднимая бокал). Вы — мужчина, который выполняет свои обещания. Слава Хмарову! Вам остается угадать — почему.
Х м а р о в (ни секунды не колеблясь). У вас приз за лучшую женскую роль.
В е р а П е т р о в н а. Да.
Х м а р о в (облегченно вздохнул, раскрыл ладонь с талисманом, счастливо улыбнулся, гордо расправил плечи). Вот так-то! Господь их вразумил. Их счастье. Не сделай они этого, я разрубил бы их на куски. Газеты писали: Хмаров привез на фестиваль жену костоправа. Теперь будут кричать — суперзвезду. А Хмаров знал: он привез настоящую, милостью божьей ее величество Актрису. Салют. (Чокается с Верой Петровной.)
Вместо звона бокалов раздается далекий удар колокола. Вера Петровна испуганно обернулась на звук, сникла.
(Насторожился.) Что случилось?
В е р а П е т р о в н а. Мне показалось.
Х м а р о в. Что?
В е р а П е т р о в н а. Колокола.
Хмаров прислушивается. И действительно, раздается еще один удар. Но не потому, что Хмаров и Вера Петровна услышали его, а потому, что с этого мгновения мы переводим спектакль в иную тональность.
Вера Петровна и Хмаров ставят на стол бокалы и долго смотрят друг другу в глаза. Это прощание. Навсегда. Меняется освещение. Два луча прожектора высвечивают их.
Колокола все ближе, мощнее.
Вверху возникают и проплывают на фоне ночного неба рекламные щиты — Вера Петровна в уже знакомой нам роли из фильма.
Один щит, второй, третий.
Торжественный перезвон заполняет зал и вдруг обрывается… Теперь вместо рекламных щитов Вера Петровна и Хмаров видят ее огромный портрет в траурной рамке. Исчезает траурный портрет, и одновременно возникает другой — слева. Он висит над письменным столом в кабинете Хмарова. Уже исчезли предметы декорации предыдущей картины. Х м а р о в, сопровождаемый лучом прожектора, проходит налево и садится в кресло возле письменного стола. Перед ним на полу бутылка с танцующей куколкой.