Т о н я (зло). На уши я могу волосы начесать, а нос спилить не смогу.
Б а р м и н (улыбаясь ее вспышке). Ну-ну, не такое уж я чудовище, чтобы стыдиться сходства со мной. Лет двадцать назад считалось, что я весьма недурен.
Т о н я. Ха! Интересно, кто это вам внушал такую чепуху?
Б а р м и н. Многие.
Т о н я. Не тот ли, кто считал, что такому красавцу под пару и жена другая нужна — помоложе да покрасивей?
Б а р м и н (не сразу). Хорошо. Будем считать эту тему «табу». Оправдываться перед тобой не стану. Скажу только одно: все тринадцать лет я разыскивал вас.
Т о н я. Зачем? Мы в ваших заботах не нуждаемся. Тем более, мама замуж вышла и отец у меня есть.
Б а р м и н (мягко). Антонина, не лги. Ты сказала, что живете вы с мамой вдвоем.
Т о н я. А хоть бы и вдвоем… Искали бы — нашли. Не джунгли у нас.
Б а р м и н (не сразу). Сидит эта гордыня материнская в тебе.
Т о н я. Маму не трогайте. Забудьте о ней.
Б а р м и н (усмехнувшись). Я стараюсь. Стараюсь тринадцать лет.
Меркнет свет. Освещенным остается лишь Бармин.
Разгорается прожектор, луч света которого падает справа от стола.
С о ф ь я П е т р о в н а (входит в круг света, смотрит на Бармина, спокойно). Три часа ты рассматриваешь пустоту. Так же ты сидел и вчера, и два дня назад. Твое возвращение с работы похоже на самоистязание. Ты, как столпник, истязаешь себя неподвижностью. Во имя чего?
Б а р м и н. Я просто устал.
С о ф ь я П е т р о в н а. Неправда. Ты сидишь и наслаждаешься жалостью к себе. Ты мужчина. Нерешительность тебе не к лицу.
Б а р м и н (все еще пытаясь избежать объяснения). Что я должен решать?
С о ф ь я П е т р о в н а (просто). С кем тебе быть. (С улыбкой.) Почему не прибегнуть к мужскому благородству? Это жестоко, зато избавляет от постылой необходимости возвращаться домой. Это не преступление — полюбить. Скажи, что жить, как прежде, было бы бесчестным. Скажи, что ты не можешь, жить притворяясь — для этого ты слишком уважаешь меня.
Б а р м и н. Ты цитируешь невысказанные мысли так, словно десятки мужей расставались с тобой.
С о ф ь я П е т р о в н а. Они расставались с другими, но они говорили то, что скажешь мне ты.
Б а р м и н (осторожно). Ты так уверена в существовании другой?
С о ф ь я П е т р о в н а. Не стану лгать, будто я это чувствую. Мне это известно. Давно.
Б а р м и н. Прости. Я не решался тебе рассказать. (Помолчав.) Поверь, я не хотел этого, я…
С о ф ь я П е т р о в н а (обрывая его, мягко). Да-да, дорогой, я знаю. Все, что ты собираешься сказать, я только что произнесла за тебя.
Б а р м и н. Но я еще ничего не решил.
С о ф ь я П е т р о в н а. Это неважно. За тебя решила я.
Б а р м и н (взрываясь). Что ты решила, черт бы тебя подрал?! Что?! Кто дал тебе право распоряжаться моей судьбой?
С о ф ь я П е т р о в н а. Но разве ты своим невольным отчуждением уже не распорядился моей?
Б а р м и н. Ты бесчувственна, Софья. Ты бесчувственнее, чем сервант. В нем хоть порой задребезжит посуда. В тебе покой пустоты. Я действительно способен уйти. Неужели это не трогает тебя?
С о ф ь я П е т р о в н а (все так же мягко). Это уже случилось. Твои чемоданы собраны, можешь идти.
Б а р м и н. Ты гонишь меня?
С о ф ь я П е т р о в н а. Твое затянувшееся присутствие здесь оскорбляет меня и мою дочь.
Б а р м и н. Она и моя дочь.
С о ф ь я П е т р о в н а. Нет, отныне только моя.
Б а р м и н. Софья, обуздай гордыню! Ты готова бросить ей в пасть не только меня и себя. Ребенок не должен пострадать из-за того, что у родителей изменилась личная жизнь.
С о ф ь я П е т р о в н а. Для этого есть только один путь: не менять личную жизнь. У Тоськи больше не будет отца.
Б а р м и н (после паузы). Вот она, твоя железная хватка. Мягкие шаги пантеры и смертельный прыжок. (Пытаясь сыграть роль оскорбленного мужа.) Если ты собрала чемоданы, я, конечно, вынужден буду уйти.