Т а н я. Объявление было. Я его полчаса назад сняла.
С а ш а. Ты? Зачем?
Т а н я. А затем, что рассчитала, за сколько ты с аэродрома доберешься.
С а ш а. Ты что же, специально сняла? Чтобы я в лифте застрял?
Т а н я. Сообразил наконец.
С а ш а (в полном недоумении). Но зачем?
Т а н я. А чтобы поговорить.
С а ш а (после короткой паузы). Ловко. Значит, в западню заманила. В благодарность за то, что все прошлое лето в моем доме жила?
Т а н я. Дом родительский, а не твой. И приехала я не к тебе. Твоя тетка пригласила меня провести лето на Иртыше. Разве я подозревала, что в Сибири типчики произрастают вроде тебя? (Уходит налево.)
Саша опять трясет дверь. Привлеченная грохотом, поднявшись по лестнице, справа появляется Н а д я. Красива. Держится доброжелательно и непринужденно. Впрочем, у нас будет время еще познакомиться с нею покороче, поскольку во второй части этой пьесы ей отведена главная женская роль.
Н а д я (заглянула в кабину лифта). Привет.
С а ш а. Привет. (Еще раз встряхнул дверь.)
Н а д я. Силища у тебя! Штанга?
С а ш а. Бокс.
Н а д я. Не люблю. Хотя лучше, чем гантелями мускулатуру качать. (Увидела стул, столик, телефон.) Значит, ты здесь надолго застрял. (Садится.) Бедняжечка.
С а ш а. Это у вас что, такая кампания проводится — сочувствие проявлять? Слесаря можешь найти?
Н а д я. Пожалуйста. Где?
С а ш а. Тебе лучше знать: ты здесь живешь.
Н а д я. Я не здесь живу. Здесь я квартиру ищу. Номер двадцать один. Издалека тебя принесло?
С а ш а. Разве заметно, что не москвич?
Н а д я. А как же — повадка не та. Пришел с рюкзачком по шпалам покорять Москву. И чем же ты собираешься нас удивить?
С а ш а. Вас удивишь! Осьминог из люка посреди улицы вылезет, вы и тогда не замедлите шаг.
Н а д я. Ничего, поживешь, оглядишься — нас, столичных, за пояс заткнешь. Вы, деревенские, хваткие. Это на Руси еще с Ломоносова повелось. Через какой институт собираешься в академики проникать?
С а ш а. Ну народ! Человек в клетке сидит, а ты из него анкетные данные выковыриваешь. Столичное гостеприимство называется!
Н а д я. Про Агафонова слыхал?
С а ш а. Из писателей, что ли?
Н а д я. «Из писателей, что ли»! Глухомань. Писателей много, а Агафонов один. Так вот к вопросу о гостеприимстве: приходи сегодня в клуб на Октябрьской. Там перед входом будет безбилетная толпа, желающая лицезреть Агафонова, но ты не робей — проведу.
Т а н я (входя). А ты чего делаешь здесь?
Н а д я. Ищу. Квартиру двадцать один.
Т а н я. Четвертый этаж направо.
Н а д я. А я тебя знаю, тебя Таней зовут.
Т а н я. И я тебя знаю.
Н а д я (Саше). Сейчас я тебе помощь пришлю.
Т а н я. Я вот тебе пришлю!
Н а д я. Но он же просил.
Т а н я. Перебьется. Между прочим, твоего великого Толеньки дома сейчас нет.
Н а д я (Саше). Это ты не к ней ли по шпалам шагал? Поздравляю. С ней хлебнешь. (Уходит направо.)
Таня ставит на столик принесенный из квартиры горшочек с цветком, садится.
С а ш а (спокойно). Знаешь, как дикари на мамонтов охотились? Рыли яму и ждали, пока он свалится туда. А потом, беспомощного, добивали. Считалось — охота. А по-моему — разбой. Беги в домоуправление, слесаря ищи. Разговор окончен. Все.
Т а н я (улыбаясь, долго смотрит на Сашу). Смотрю я на тебя и удивляюсь. Глазки — щелочки, уши — торчком. И почему только девчонки бегают за тобой?
Саша демонстративно молчит.
О характере и вспоминать не хочу. Твоя тетка тебя точно определила: бирюк. Вот. Всегда так. Уставится и молчит. А о чем молчит? Я уже давно заметила — от ума мало кто молчит. Молчат, чтобы глупость скрыть.
С а ш а. Уши у меня обыкновенные, не торчком.
Т а н я. Торчком.
С а ш а. А если торчком, то зачем тебе на них смотреть? Уходи!
Т а н я. Ты клятву дал, что не станешь разговаривать со мной, а я поклялась, что заставлю тебя про эту клятву забыть. Вот и заставила. Поговорю, выражу тебе безразличие свое и уйду. Уйду и не вспомню о тебе никогда. (Набирает номер телефона, слушает, сообщает.) Семнадцать часов тридцать пять минут. Без четверти шесть я обещала одному человеку возле телефона быть… Саша, объясни ты мне: неужели Ленка может интерес представлять? Щеки — во! Глазки вроде твоих. Косички аптекарскими резинками перехвачены.