Саша не отвечает.
Вспомнила — нет.
С а ш а. Как же нет, если я его получил?
Т а н я. Значит, отправила. (После паузы, осторожно.) Саша, а почему ты не ответил на письмо?
С а ш а. А я его не читал.
Т а н я. Не читал?
С а ш а. Даже не вскрыл. Зачем читать, если тебе наплевать, думаю я про тебя или нет?
Т а н я. Все-таки интересно.
С а ш а. Что тебе интересно?
Т а н я. Ну, это самое… думаешь или нет?
С а ш а (зевает). Все, сейчас в сон провалюсь.
Т а н я (напряженно). Значит, не думаешь?
С а ш а. Нет.
Т а н я (не сразу). Видишь, как все кончилось благополучно: ты обо мне не думаешь, я о тебе.
Зазвонил телефон.
(Все еще ожидая Сашиного ответа, снимает трубку.) Алло?.. Да, это я… Кто?.. Какой Петя?.. Я просила? Сама? (С преувеличенным оживлением, не спуская глаз с двери лифта.) Ой, Петенька, прости. Просто задумалась. Здравствуй… Конечно, рада, что позвонил… Почему ты решил, что я забыла тебя?.. Из-за поклонников? Да что ты! Я и к телефону не подхожу. Он звонит, а я не подхожу. Мать злится. Говорит, из-за твоих ухажеров как на колокольне живу… Ты? Ты другое дело. Твоего звонка я ждала, телефон поставила возле себя. Не скромничай, пожалуйста. Такие, как ты, и в столице встречаются не на каждом перекрестке… Правда? Я тоже почувствовала, что на тебя впечатление произвела… Что делаю? Готовлюсь к экзамену в институт. Отдохнула немного — подсела к роялю, побренчала чуть-чуть. Да что ты, Петенька, ты не можешь мне помешать… Спасибо. Я люблю в кафе за столиком поболтать. Когда тебе угодно, тогда и пойдем.
Саша вскакивает и барабанит кулаками в дверь.
(В трубку.) Извини. (Саше.) Ты что?
С а ш а (орет). Кофе тащи! Человек от жажды погибает, а ты дурацкую болтовню развела, спать не даешь.
Т а н я (в трубку). Петенька, позвони мне минут через пятнадцать. Шум? Это молочница пришла, бидон уронила. Конечно, пустой — полный так не гремит. (Положила трубку. Саше, невинно.) Кофе в морозилке, остынет — принесу. И ты напрасно сердишься. Не могу же я разговор на полуслове прервать.
С а ш а (во время разговора он лихорадочно рылся в рюкзаке, теперь судорожно рвет лист бумаги, проталкивает клочки через сетку). На! По клочку в конверт запихни и каждому из своих столичных кретинов отправь.
Т а н я (поднимает клочки). Что это?.. Ой, это же мое письмо!
С а ш а (не попадая в рукава, пытается напялить курточку, словно он собирался уйти, хлопнув дверью). А можешь съесть и запить своим кофе-гляссе.
Т а н я (составляя клочки). Ну конечно, письмо. Саша, зачем же ты его в рюкзаке таскал?
С а ш а. Хулиганка ты! Человека в лифте заперла. Чтобы поиздеваться над ним, да?
Т а н я. А где же конверт? Саша, ведь если письмо без конверта, значит, ты его вскрыл?
С а ш а. Вскрыл, не вскрыл — это теперь значения не имеет. Меня теперь только одно интересует: помру я тут от жажды или не помру?
Т а н я (торжествующе). Вскрыл! И когда я по телефону разговаривала, чуть лифт не разнес! Как зверь лапами бил. Саша Танталов, я тебя поймала! Я знала, что я тебя поймаю. Поэтому и подстроила западню. Я твой таежный характер переломаю. А ну, признавайся: думал ты обо мне или нет?
С а ш а (кричит). Нет!
Т а н я. Чего же ты кричишь? Ты спокойно скажи: нет.
С а ш а (кричит). Не-ет!
Т а н я. Ну, а еще спокойнее: да или нет?
С а ш а (после паузы, спокойно). Предательница — вот ты кто.
Т а н я (радостно). Саша, твое заключение окончено. Выходи.
С а ш а (хмуро). «Сезам, отворись», что ли? Как?
Т а н я. Очень просто. Я тебя выпущу. У нас тут на всякий пожарный случай проволочка лежит. (Поднимает лежащую возле лифта изогнутую проволоку.) Видишь — крючок. (Просовывает крючок между сеткой шахты и дверью лифта.) Сейчас я за этот рычажок потяну и… все! Выходи! (Открывает дверь.)