ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЗА НАМИ НЕ ПРОПАДЕТ
Между первой и второй частями прошло полчаса.
Летняя терраса кафе «Ласточка» в городском парке. Три столика под яркими зонтами. Музыкальная машина «меломан». Основной зал и кухня расположены за кулисами слева.
Справа входит Н а д я. Осматривается. Садится за столик справа. Ждет, когда окончится песенка, звучащая из музыкального агрегата. Достает из сумочки зеркальце, поправляет прическу. Принимает непринужденную позу, зовет: «Официант!» Слева входит о ф и ц и а н т Т о л я, современный симпатичный юноша в очках. Белая форменная курточка, черная бабочка. Останавливается на некотором расстоянии от столика.
Н а д я (с ледяной вежливостью). Не откажите в любезности. Пожалуйста. Бутылку фруктовой воды. Будьте добры.
Т о л я. У нас с шести до семи перерыв.
Н а д я (так же). Иду по городу. Автоматы понатыканы на каждом углу. Светятся, зовут. А стаканов нет. Муки Тантала: вода есть, а стаканов нет. Пожалуйста. Будьте любезны. Нарзан или лимонад.
Т о л я. Не обслуживаем, буфет на замке.
Н а д я. Тогда книгу жалоб.
Т о л я (кладет перед ней книгу жалоб). Пей.
Надя подумала, подошла к соседнему столику, вылила из бутылки остаток воды в грязный стакан. Поднесла ко рту, ждет. Толя улыбается, разводя руками в знак того, что он вынужден капитулировать, забирает стакан, уходит и возвращается с подносом, на котором стоят бутылка и фужер.
Н а д я. Благодарю вас. (Пьет.) Разве я не заслужила права о переменах в твоей биографии узнавать не от посторонних людей?
Т о л я. Заслужила. Но если тебе мое существование не безразлично, могла бы за неделю хоть раз покинуть свой огород.
Н а д я. Не огород, а садовый участок. Я оттуда по автомату каждый день звонила домой. Мог бы попросить передать, чтобы я приехала.
Т о л я. Я и просил. Королеву английскую.
Н а д я. Елизавету Павловну?
Т о л я. Это для тебя она домработница Елизавета Павловна, а для меня Елизавета английская. Она не разговаривает, а снисходит до разговора. Второй раз не позвонишь.
Н а д я. Почему же она не передала?
Т о л я. У ее величества спроси.
Н а д я. Ха! Оказывается, ты на меня дулся за то, что я не приехала, а я на тебя за то, что ты не сообщил. Анатолий Агафонов, ссора отменяется. Объявляется мир и любовь. Который час?
Т о л я. Семь без двадцати.
Н а д я (играя). Если есть желание, милорд, можете поцеловать.
Т о л я (галантно шаркнул ногой). У вас что, расписание? А в девять нельзя?
Н а д я. А в девять ты на эстраде с гитарой будешь стоять. (Подставляет щеку.) Целуй.
Т о л я (помедлив). Не на пожар.
Н а д я (берет его под руку, ведет к зеркалу, которое предполагается за кулисами слева). Как тебе мой наряд? Видишь, бисер нашит? Отчасти мода, но главное — броня. От твоих ненормальных поклонниц: завистливые взгляды, как пули, — изрешетят.
Т о л я. Рядом с тобой я на пингвина похож. Эх, мне бы бакенбарды гусарские, как у Алика Шмакова. Перед зеркалом тебе не со мной, а с ним надо стоять.
Н а д я. Но ведь, Толенька, это когда-то такая профессия была — гусар. А теперь гусарство — видимость, пижонство одно.
Т о л я (приподнимаясь на цыпочки). Зато у Шмакова рост. А у меня?
Н а д я. Талант. А талант пусть карлик, пусть лилипут, а все равно с Останкинскую башню высотой. (Закидывает руки ему на шею, подставляет щеку.) Может, рискнешь?
Т о л я. В Древнем Риме ты бы куртизанкой была.
Н а д я. В Древнем Риме я бы рабыней была. Мой прадед из крепостных, дед на Каслинском заводе у кузнеца в подручных ходил. (Вскользь.) Курточку надо приталить, брюки расклешить, бабочку сменить — сейчас широкие в моде. (Отошла, села за столик.) Мы здесь сидели недавно. С Аликом Шмаковым и с Эдиком — клевретом его. Это в честь того, что Шмаков окончил институт и получил свое первое назначение в торгпредство за рубеж. Может быть, тебе неприятно, когда я про Шмакова говорю?