В е р а П е т р о в н а (не сразу). Что с вами?
Хмаров не отвечает. Голова его падает на лежащие на столе руки.
(Испуганно.) Сергей Константинович? Вам плохо? (Пытается поднять его голову, в панике.) Ему плохо! Сергей, Сережа! Кирилл Васильевич! Скорее! Ему плохо! Да прекратите же свою дурацкую съемку! Врача!
Х м а р о в (поднимает голову). Превосходно! (Целует Вере Петровне руки.) Гениально! (За кулисы.) Проявить немедленно. Для монтажа. За этот кусок отвечаете головой. Все свободны. (Встает, Вере Петровне.) Спасибо. (Хохочет.) Ай да Хмаров! Ай да молодец!
В е р а П е т р о в н а (изумлена). Вы… Вы… Значит, это только для того, чтобы…
Х м а р о в. Ну да, дурочка. Разве позволил бы я себе в середине работы осиротить группу? Изобретательность — это тоже талант.
В е р а П е т р о в н а (растерянна, жалка). Это жестоко. Вы чудовище. Вы…
Х м а р о в (с открытой улыбкой, убежденно). Да нет же, я не чудовище, я художник. Я дал вам новое ощущение. Ощущение безысходности, отчаяния и страха. Проанализируйте его, изучите, закрепите. Только достоверность приносит победу. Конечно же я варвар, эгоист, негодяй. Но теперь все позади. Ложитесь спать в десять. Будильник поставьте на семь. Ну-ну, что за настороженный взгляд? Иногда вы смотрите так, словно ожидаете, что я кинусь на кого-то с ножом. А я хочу только одного: работать. Работать, работать, работать!
В е р а П е т р о в н а (подавленно). Наверное, вы правы. Но это жестоко. Это… (Падает.)
Х м а р о в (успевает поддержать ее. Растерян). А, черт! Эй, там! Где эскулап? Давайте его сюда!
Окно, задернутое шторой. Небольшой овальный старинный стол красного дерева. Два кресла. У изголовья постели на тумбочке — лекарства, зажженная лампа, телефон.
Входит В е р а П е т р о в н а — в халате поверх пижамы. Привычными движениями набирает на ладонь ассорти из таблеток и, высыпав их в рот, запивает водой. Зазвонил телефон.
В е р а П е т р о в н а (в трубку). Да? Спасибо, я добралась хорошо. Милый Кирилл Васильевич, мы же договорились, никаких профессоров. Ну хорошо, я объясню почему. Есть только один хирург, способный меня излечить. Профессор Бодолян. Но его Иван Семенович приберегает на самый-самый крайний случай. Почему? Видите ли, пока Бодоляну удается только одна операция из восьми. (Услышала звонок в прихожей, в сторону двери.) Людочка, пожалуйста, откройте, звонят. (В трубку.) А зачем он ищет меня? Нет, сюда еще не звонил. (Кладет трубку. Хочет лечь.)
В это время в дверях появляется Х м а р о в.
Х м а р о в. Какого черта вы сбежали со студии?
В е р а П е т р о в н а (запахнула халат, с полным самообладанием). Я не сбежала, а ушла, когда окончилась съемка.
Х м а р о в (с обидой). Сегодня последний съемочный день. Я вас искал, хотел поздравить. (Увидел раскрытую постель.) Ха! Решили завалиться спать в четыре часа дня?
В е р а П е т р о в н а (помедлив). Не хотите ли чаю?
Х м а р о в. В доме эскулапа — нет.
В е р а П е т р о в н а. Может быть, пройдете в гостиную?
Х м а р о в. Я не собираюсь рассиживаться. Мы едем кутить.
В е р а П е т р о в н а. По крайней мере, снимите пальто.
Х м а р о в. Нет.
В е р а П е т р о в н а. Как вам будет угодно. Пожалуйста, присядьте. Я должна проводить подругу. (Выходит.)
Х м а р о в (набирает номер телефона). Это кто? Саня, привет. Хмаров. Передай Кириллу Васильевичу, что я ее нашел. Сейчас привезу. (Кладет трубку. Вере Петровне, которая вкатывает столик на колесах.) Зачем вы прикатили сюда ресторан?
В е р а П е т р о в н а. Подруга приготовила еду. Можете поздравить меня здесь.
Х м а р о в. Я же сказал, что не буду пить чай.
В е р а П е т р о в н а (ставит перед ним блюдо). Ваш любимый пирог.
Х м а р о в. Решили, как всегда, настоять на своем?
В е р а П е т р о в н а (мягко). Это вы настояли на своем. Вы потребовали кутежа. Я решила: пусть будет так. Спасибо за то, что вы выхлопотали Кириллу Васильевичу квартиру.
Х м а р о в (ворчливо). Я делал все, как вы велели. Вы классная дама. Только и знаете, что воспитывать меня.
В е р а П е т р о в н а. Это процесс обоюдный.
Х м а р о в. Да? Интересно, черт побери, что в вас воспитал я?
В е р а П е т р о в н а. Хотя бы терпимость к вашей привычке чертыхаться и есть руками, когда рядом лежат вилка и нож.
Х м а р о в (с удивлением обнаружил в своей руке кусок пирога). Зачем вы подсунули мне пирог? Я не преломлю хлеба в доме вашего мужа.
В е р а П е т р о в н а. Ну-ну, о гордости надо было заботиться прежде, чем вы съели половину.
Х м а р о в. Он агрессор! Захватил женщину, которую я люблю.
В е р а П е т р о в н а. Откройте рот.
Х м а р о в. Не открою.
В е р а П е т р о в н а. Пошире… (Почувствовав, что у нее иссякают силы.) Простите, мне бы хотелось прилечь. (Ложится.)
Х м а р о в (только теперь ощутив себя слоном в посудной лавке, обеспокоенно). Что с вами?
В е р а П е т р о в н а (с виноватой улыбкой). Ничего.
Х м а р о в. Ого! Тут у вас что, аптечный ларек?
В е р а П е т р о в н а (так же). Как видите.
Х м а р о в (берет термометр). Послушайте, у вас температура!
В е р а П е т р о в н а (поспешно). Это не моя.
Х м а р о в. Да? А чья же? Эскулап в отлучке, на подруге, которая мне открыла, можно пахать.
В е р а П е т р о в н а (так же). Это старая. Сегодня я еще не мерила. (Понимая, что проговорилась.) Вернее, я хотела сказать…
Х м а р о в. Я понял: сегодня вы еще не мерили. А когда?
В е р а П е т р о в н а. Не вынуждайте меня опускаться до лжи.
Х м а р о в. Когда?
В е р а П е т р о в н а. Вчера.
Х м а р о в. Тридцать восемь и две. (Помолчав.) После того как два месяца назад вы хлопнулись в обморок, я ежедневно осведомлялся о вашем здоровье. Значит, вы все-таки унижались до лжи… Эскулап трижды запугивал меня. Последний раз в день отъезда — неделю назад. Между прочим, он меня сердечно благодарил. За что?
В е р а П е т р о в н а (все с той же виноватой улыбкой). Очевидно, за то, что из-за меня вы на неделю прервали съемки.
Х м а р о в. А я их прервал?
В е р а П е т р о в н а. Нет, но Ивану Семеновичу совершенно не обязательно об этом узнать.
Х м а р о в. Почему?
В е р а П е т р о в н а. Прошу вас, не надо. Мне неловко вести этот разговор.
Х м а р о в (готовый взорваться). В то время, как я получаю от него удовольствие…
В е р а П е т р о в н а (вздохнула, сдалась). Иван Семенович настаивал, чтобы я легла в больницу. Я пообещала ему отлежаться дома.
Х м а р о в (снял пальто, швырнул в кресло). Всю эту неделю я был в отключке — после съемок запирался в монтажной: гнал, чтобы успеть на этот чертов фестиваль. (С силой, обвиняя.) Но ведь это не последний фестиваль на планете. И разве я Молох, пожирающий детей? Сколько вам надо было, чтобы отлежаться? Неделя? Две?