Вернемся теперь к дракону. Опустившись на дно реки, он выждал там с полстражи34 и, не слыша никакого подозрительного шума, решился выглянуть наверх. Он взобрался на облако и вернулся в гостиницу. Здесь он снова принял вид коня и прошел в конюшню. Но вид у него был жалкий; он весь был мокрый, с израненными ногами.
Однако мы не будем пока говорить о тяжелом положении Сюань-цзана и о том поражении, которое потерпел молодой дракон, а вернемся сейчас к Чжу Ба-цзе. Покинув Ша-сэна, он поспешил укрыться в траве и, свернувшись там клубком, захрапел. Проспал он до глубокой ночи. Проснувшись, никак не мог понять, где находится. Протирая глаза, он с трудом пришел в себя и начал внимательно прислушиваться. И тут понял, что находится в отдаленных горах, где не слышно ни лая собаки, ни крика петуха. Взглянув на Большую Медведицу, он определил, что сейчас должна быть уже третья стража, и подумал:
«А ведь надо идти выручать Ша-сэна. Вот уж поистине правильно говорится: “Из одной шелковинки нельзя сделать нитки, одной ладонью нельзя хлопать в ладоши”. Хотя, постой! Отправлюсь-ка я в город проведать учителя… Затем соберу в помощь себе храброе войско, а завтра вернусь сюда выручать Ша-сэна».
И вот наш Дурень вспрыгнул на облако и, очутившись в городе, сразу же прибыл в гостиницу. Вокруг было тихо. На небе сверкала луна. Чжу Ба-цзе осмотрел все помещение, но Сюань-цзана нигде не обнаружил. Он нашел только коня, который спал в стойле. Конь был весь мокрый, а на задней ноге у него зияла огромная черная рана.
«Вот уж не везет, так не везет, – подумал, окончательно встревожившись Чжу Ба-цзе. – Этот конь ведь никуда не ходил, почему же он весь в поту и на ноге у него рана? Наверное, какой- нибудь злодей напал на учителя и поранил коня».
А конь, узнав Чжу Ба-цзе, вдруг обратился к нему человеческим голосом:
– Брат, это ты!
Услышав это, Чжу Ба-цзе от страха повалился на землю, но тут же вскочил на ноги и бросился бежать. Однако конь вскочил и зубами схватил Чжу Ба-цзе за полу.
– Дорогой брат, – промолвил он, – не бойся меня.
– Брат, – сказал тогда, не переставая дрожать Чжу Ба-цзе, – почему это ты сегодня заговорил человеческим голосом? Вероятно, произошло какое-нибудь большое несчастье?
– Знаешь ли ты о том, что с учителем стряслась беда?
– Ничего не знаю, – сказал Чжу Ба-цзе.
– Вижу, что ты ничего не знаешь, – отвечал дракон. – Когда вы с Ша-сэном показали перед государем свои способности, у него появилась мысль захватить этого волшебника, и он попросил вас взяться за это дело, обещая щедрое вознаграждение. Однако волшебник оказался сильнее вас. Хорошо еще, что в гостиницу вернулся один человек и я услышал от него, что произошло. Спросить его, я, конечно, не мог, однако услышал, что волшебник под видом красивого и благородного человека проник во дворец, чтобы познакомиться со своим тестем. Там он превратил нашего учителя в полосатого тигра, которого придворные схватили и посадили в железную клетку. У меня сердце разрывалось на части. Вас с Ша-сэном здесь не было, и я боялся, что если упущу момент, то жизнь учителя окажется в опасности. Поэтому я и решил принять вид дракона и спасти учителя. Однако, прибыв ко двору, учителя я нигде не нашел. А в зале Серебряного спокойствия увидел волшебника. Тут я принял вид придворной дамы и обманул волшебника. Он заставил меня танцевать с мечом. Улучив момент, я хотел ударить его, но ему удалось увернуться и ускользнуть. Тогда он обеими руками схватил фонарь и нанес мне удар. Я бросил в него меч, однако он ловко поймал его. Затем он швырнул в меня фонарем и поранил мне заднюю ногу. Тут уж мне пришлось думать о спасении своей жизни, и я, ринувшись вниз, скрылся на дне реки. Вот откуда у меня на ноге рана.
– Неужели все это правда? – спросил Чжу Ба-цзе.
– Зачем же мне обманывать тебя? – удивился дракон.
– Что же теперь делать? Как быть? – в раздумье произнес Чжу Ба-цзе. – А двигаться ты можешь?
– Могу, а что?
– Если ты можешь двигаться, уходи в море, – сказал Чжу Ба-цзе. – А я заберу свои вещи и вернусь в деревню Гаочжуан, к родному очагу.
Услышав это, дракон схватил зубами полу одежды Чжу Ба-цзе и решительно отказался отпустить его.