– Скажу тебе, ничего не скрывая, наставник мой, – с жаром отвечал Сунь У-кун. – Лишь потому, что ты не поверил мне, ты угодил в расставленную для тебя ловушку. Жаль, что столько страданий пришлось понапрасну пережить из-за этого! Очень жаль!
Тут в разговор вмешался Чжу Ба-цзе:
– О какой это ловушке вы говорите?
Сунь У-кун сразу же накинулся на него:
– Во всем виноват ты, негодяй, косноязычная тварь этакая! Из-за тебя нашему наставнику пришлось перетерпеть столько бед! А мне сколько было хлопот. Какую кутерьму я устроил! Поднял на ноги всех небесных полководцев, выпросил небесное войско, силы водной и огненной стихии, даже волшебные крупицы для пилюль бессмертия Будды. Но злое чудовище, пустив в ход свой волшебный обруч, уволокло к себе в пещеру и воинов и оружие. Будда тайно повелел своим праведникам архатам раскрыть мне тайну происхождения этого злого дьявола. После этого я обратился к Лао-цзюню, который укротил чудовище, оказавшееся черным волом.
Танский монах, внимательно слушавший Сунь У-куна, растроганно произнес:
– О просвещенный ученик мой! Все случившееся да послужит мне хорошим уроком. Обещаю впредь во всем слушаться тебя!
Вслед за тем все четверо разделили еду между собой и принялись есть. Еда была очень горяча, и от нее валил густой пар. Сунь У-кун удивился:
– Почему еда не остыла, ведь она так долго стояла на холоде?
Дух местности при этих словах опустился на колени и признался:
– Это я узнал, что ты, Великий Мудрец, завершил свой подвиг, и разогрел пищу.
Путники быстро поели, убрали чашки и распрощались с духом местности и горным духом.
Танский монах сам взобрался на белого коня, уселся в седло и перевалил через высокую гору.
Вот уж поистине, избавившись от волнений и забот, они спали и ели под открытым небом, всеми силами стремясь на Запад.
Так шли они довольно долго и однажды почувствовали, что в воздухе запахло весной.
Путники двигались все дальше и дальше:
Танский монах придержал коня и, осмотревшись вокруг, заметил на другом берегу несколько лачуг, выглядывавших из густой зелени ив.
Указывая на лачуги, Сунь У-кун сказал:
– Там, наверно, живет перевозчик.
– Пожалуй, ты прав, – отвечал Танский монах, – но нигде не видно лодки, вот почему я и не осмелился высказать такое предположение.
Чжу Ба-цзе снял с себя ношу и, обернувшись лицом к далекому селению, закричал изо всех сил:
– Эй, перевозчик! Подай сюда лодку!
После того как он прокричал несколько раз подряд, из густых ив, скрипя, выплыло судно. Оно быстро приближалось к берегу, и наши путники рассмотрели его:
Лодка вскоре пристала к берегу, и лодочник крикнул:
– Кому надо переправляться? Пожалуйте сюда!
Танский монах подъехал на коне поближе, чтобы посмотреть, каков из себя лодочник.