Оказавшись дома, Хельстрем пожалел, что у него не осталось выпивки. Видимо, он стал терять свое чутье и навык. Иначе как объяснить такой прокол? В этот раз все сложилось совсем не так, как нужно. У него, конечно, и раньше бывали неудачи, но он не переживал их так тяжело, как эту. Ему казалось, что его заметили – кто-то вышел из комнаты на втором этаже, и может быть, успел его увидеть. Хотя на нем и была маска-балаклава и лицо его точно никто не мог разглядеть, сам факт попытки взлома будет для полиции хорошим пинком. Теперь они будут намного внимательнее, а это значит, что снова придется сидеть тихо и никуда не соваться. Для Хельстрема это означало то, что скоро ему придется ночевать на улице, ведь он и так сильно просрочил выплату за съем жилья.
Утром он чувствовал себя еще более паршиво. Его раздражало абсолютно все, даже бормочущее новости радио. Голодный, обозленный и раздавленный, Хельстрем ощущал себя пороховой бочкой, которую бросили в огонь. В любую секунду он был готов взорваться, и в какой-то момент ему захотелось швырнуть радио об стену. Его остановило только то, что все вещи в этой комнате ему не принадлежали.
– …Только что поступили данные о том, что прошлой ночью было совершено жестокое убийство. Житель пригорода Эшвуда устроил настоящую бойню в своем доме, зарезав жену и двоих детей. Глава семейства действовал крайне жестоко, нанеся своей супруге более тридцати ударов кухонным ножом и перерезав горло детям, спящим в своих кроватях. Его тело было найдено в гараже, где он повесился на садовом шланге. Напомним, это уже второй похожий случай за последние два месяца – в августе этого года еще один житель Эшвуда, проживавший по адресу Парк-стрит 12 застрелил своих домочадцев из дробовика двенадцатого калибра, после чего покончил собой. Мотивы убийства так и не установлены. Криминалисты продолжают прорабатывать различные версии, среди которых…
Хельстрем застыл, мигом забыв о своей злобе и раздражении. Внутри у него все сжалось, как от сильного спазма. Как же сильно он ошибался, полагая, что хозяева куда-то уехали. Но кто же там был? Может, дом уже выставили на продажу? И, возможно, туда уже кто-то заселился? Все может быть. Хельстрем вскочил с дивана и принялся одеваться. Он захотел еще раз все проверить.
Днем этот дом выглядел совсем иначе, нежели в ночном сумраке. Хоть он и казался достаточно ухоженным, при тщательном рассмотрении становилось понятно, что в нем уже давно никто не живет. Хельстрем не мог увидеть ночью, что стекла слишком пыльные, будто их много дней никто не протирал. В темноте было не так заметно, что жухлые листья заполонили почти весь двор, и было абсолютно ясно, что ни одна живая душа не появлялась здесь, как минимум, с начала осени.
Хельстрем подошел ближе и заглянул через забор. Грязные дождевые разводы на белых стенах. Мелкие бумажки и полиэтиленовые пакетики, приставшие к газону и медленно трепещущие на ветру. Но главное – то, что он не заметил ночью – скомканная лента с надписью «Не подходить! Место преступления!», валяющаяся в куче сухих листьев.
Курьер из Манхэттэна
Кевин Уэттс проснулся от противного дребезжания телефона. Спросонья ему показалось, что кто-то схватил огромный колокол и принялся неистово звонить ему прямо в ухо. Звук был просто невыносимым – он врывался куда-то в подкорку мозга и заставлял все нутро вибрировать.
Уэттс сел на кровати и с трудом разлепил веки. Телефон продолжал трезвонить.
– Что за ублюдок… – прошипел Кевин и стащил трубку. – Алло?
– Уэттс! Мать твою! Ты где?
Кевина словно ударило молнией, и весь сон мгновенно вылетел из головы.
– Мистер Шон? Извините… Я уже… Уже обуваюсь, сэр. Готовлюсь выходить из дома.
Его перепуганный взгляд метнулся к часам на стене. Десять минут девятого! Он опоздал на работу почти на час. Мистер Шон вчера велел прийти в половину восьмого, так как накопилось очень много заказов. Вот это лажа! Надо же было так влететь! Кевин проглотил ком в горле и представил, что его ждет по прибытию в офис.
– Врешь! Я по голосу слышу, что ты только что шары разлепил! Ублюдок! Я же просил – быть в офисе к половине восьмого! Ты что, тупой? У нас почти две сотни заказов на сегодня! Две сотни, придурок!
– Да, сэр, я помню. Пожалуйста, извините меня. Я уже выхожу.
В трубке послышалась еще более сильная ругань. Мистер Шон, очевидно, отчитывал еще кого-то, подвернувшегося под руку.
– В общем, слушай меня, Уэттс. Если тебя не будет на работе через десять минут, считай, что пришло время записываться на биржу труда. Понял?