– Мимо не проехало ни одной машины, – покачала головой Рут. – Сегодня все против нас.
– Главное мы выжили, – бросил Барри, хромая к универсалу.
Телефон Рут был разбит вдребезги, свой он и вовсе не нашел. С водой тоже пришлось повозиться – бутылка улетела в район багажника, и Клеменс хорошенько попотел, прежде чем сумел ее достать. Когда он вернулся, Карла выглядела немного получше, но все еще была бледной.
– Твоему мобильнику крышка, – Клеменс разочарованно вздохнул. – А свой я так и не сумел найти. Там все перевернуто вверх дном… Меня до сих пор трясет.
– Меня тоже, – тихо ответила Рут.
– Пойду гляну, что с тем парнем. Думаю, он не выжил.
Рут кивнула.
– Я никого не увидела. И не слышала ни звука. Наверное, мы единственные, кто уцелел.
Барри вновь побрел к раскуроченному седану. Ему страшно хотелось покурить, руки дрожали, сердце по-прежнему билось где-то в районе горла. Однако осуществить свое желание он не мог – бросил ради Рут несколько лет назад. Иногда она была жестка с ним, а однажды во время одной из ссор выпалила: «И кому ты такой нужен, кроме меня?» Она имела ввиду, конечно же, его изуродованное лицо. Кому-то эти шрамы могли показаться брутальными, но только не Клеменсу. В глубине души он все еще оставался юнцом, лежащим с окровавленным ртом в одной из подворотен и с ужасом пытающимся осознать, как же ему жить дальше.
Но все же он любил ее. Она была, разумеется, не первой красавицей, но очень симпатичной – светло-русые волосы, серые глаза и аккуратные губы, изящно превращающиеся в привлекательную улыбку. Пусть их семья не была идеальной – она бесплодна, он изуродован, но во всяком случае, у них был ребенок, которого оба искренне считали родным.
Седан выглядел совсем плохо. Он напоминал раздавленную консервную банку, по которой прошлась подошва великана. Все было в крови – очевидно тот, кто находился внутри, был размазан по салону. Клеменс не имел никакого желания приближаться к раскуроченной машине. Больше всего он сейчас жалел, что не нашел мобильник – ему очень хотелось, чтобы поскорей приехала скорая и забрала их отсюда.
И тут он услышал стон. От неожиданности Барри вздрогнул. Кто-то все-таки выжил! Он замер и прислушался, словно не веря собственным ушам. Вновь чье-то стенание и хрип. Да, внутри есть живые люди. С трудом волоча ноги, Барри засеменил к обломкам. Если кто и выжил, то, должно быть, находился в тяжелом состоянии. Судя по звукам, человеку было очень плохо, и Клеменс испытал ужас, вообразив, что может стать свидетелем чьей-то агонии.
В металлическом клубке покореженных частей он разглядел мужскую фигуру, свернувшуюся, точно эмбрион.
– Рут! Здесь кто-то живой! – крикнул Барри и, содрогаясь от волнения, попытался дотянуться до незнакомца, прижатого искореженными стойками.
Судя по виду, это был мужчина среднего возраста, постарше Барри, и, очевидно, изрядно пьяный – до Клеменса дошел запах алкоголя. В голове тотчас вспыхнула яростная мысль – этот ублюдок чуть не убил их несколько минут назад! Барри сжал кулаки и приказал себе успокоиться. Что ж, как бы там ни было, жизнь уже наказала этого идиота. Клеменс потерял только машину, а этот парень, возможно, вот-вот расстанется с жизнью.
Рут и Карла уже были рядом. Девочку все еще трясло, и не смотря, что пару минут назад ее выворачивало наизнанку, она решилась подойти поближе и посмотреть на эту ужасную картину.
– Карла, детка, отойди в сторонку. Тебе опять станет дурно, – потребовал Барри, но она покачала головой.
– Я буду с вами.
Клеменс вопросительно глянул на Рут, и та едва заметно кивнула, как бы подтверждая, что в случае чего закроет ладонью глаза девочке.
– Не смотри сюда, – попросил он Карлу и попытался добраться до водителя седана. Тот все еще стонал и едва заметно двигал головой.
– Сэр? Сможете дать мне руку? – сказал Барри водителю, и тот повернулся к нему. Скользнув взглядом по его лицу, Клеменс потрясенно застыл. Этого попросту не могло произойти.
Лицо водителя показалось ему до ужаса знакомым. Это был мерзкий привет из прошлого, заставивший его желудок свернуться в комок. Может быть, он все же ошибается… Барри искренне надеялся, что ему показалось, но когда окровавленный незнакомец протянул к нему дрожащую пятерню, все стало очевидно. Кисть руки украшала татуировка льва в окружении букв «CFC». Эту эмблему было невозможно с чем-либо спутать. Перед глазами Клеменса возник темный дождливый вечер, мокрый асфальт тротуара, ведущего от стадиона «Хайбери» в жилой квартал и злобные физиономии четырех парней, преградивших дорогу и нахально напиравших с нескольких сторон.