— Не знаю. Возможно, в утешении нуждаюсь я… Но я не слушала его. Он что-то говорил о том, что мы несчастны и даже не знаем об этом, стало быть, ничего лучше уже быть не могло… Неужели все так просто, Анри? Что было так просто? Имело это отношение к природе?
— Фло, не начнем ли мы понемногу собираться домой?
— С выступлениями этих зеленых давным-давно покончено… — начала было Николь, но ее резко прервали.
— Этих зеленых, говорите вы, зеленых! Вы не понимаете! Вообще-то здесь нет ни единого цвета, который можно было бы назвать зеленым, даже трава по-настоящему не зеленая, здесь одни только ужасные декоративные цвета — совершенно безвкусные! Нет, не говори ни слова, я знаю, что веду себя плохо! Где мои очки, я имею в виду другие, те, что были на мне, когда мы приехали!
Анри протянул ей очки и сказал:
— Николь, я в самом деле думаю, что нам пора собираться домой!
— Правда, пора? А я подумала о маленьких бутербродах на ночь?
— В другой раз. Кроме того, у нас дома мальчики.
— Конечно, естественно. Как они вообще-то поживают?
— Чудесно! Просто чудесно!
— Николь, — сказала Фло, — я знаю, я была ужасна. Это непростительно. Но вы, вероятно, должны были бы все понять, если бы увидели его. Он был в каком-то смысле таким невинным. И любознательным, и интересующимся всем, и готовым рисковать. А теперь скажите мне — как кто-нибудь из нас сможет справиться с чем-либо, если такой человек, как он…
— Дорогая Флоренс, естественно, вы взволнованы; право же, легко сделать людей боязливыми и неуверенными, играть в лесу в Тарзана[6] и говорить, что все могло бы быть таким простым и счастливым, а потом пойти и повеситься. Думаю, это значит обмануться. И стать несчастным, не зная об этом. Какая мысль! Если не знаешь об этом, то, верно, ты не несчастен!
— Конечно, можно быть таким, как он! — воскликнула Фло. — И он не обманывал никого, это мы обманули его!
Она потянулась за коньяком и наполнила свой стакан:
— Я желаю, пусть что-нибудь будет так же важно для меня, чтоб я могла умереть за это!
После этих слов она прошла через стеклянные двери.
Зазвонил телефон. Анри ждал, он очень устал. Но вот Николь вернулась. Звонил Мишель, просил передать большой привет и сказал, что вернется, как только сможет.
— Вы, верно, можете остаться еще немного? Бутерброд на ночь? Мишель будет так разочарован!
Они оба посмотрели в сад. Фло не было видно.
Анри сказал:
— Может, подождем немного?
— Не думаю, что будет дождь, — заметила Николь. — Мы собирались поставить в саду небольшую скульптуру — фавна или мальчика, который держит рыбу.
— Думаю, надо мальчика.
— Думаете? Он будет стоять посредине. Мы уберем эти кусты, у них такой захламленный вид, нельзя ведь жить в джунглях, не правда ли?
— Нет, — сказал Анри.
— За стеной как раз есть дерево, но оно затеняет всю площадку, где пьют кофе.
— Естественно, — ответил Анри. — Может, выйдем и немного подышим?
Фло было нехорошо. Что-то случилось с ее очками, и стены вокруг травянистого прямоугольника лужайки казались совершенно нереальными — они подступали все ближе со всех сторон. Она уронила свой стакан на пол из терракотовых плиток возле садового гриля.
— Николь! Какая ужасная, ужасная стена!
Фло подошла вплотную к Николь и продолжила:
— Что бы вы сказали о ком-то, я говорю, о ком-то, кто могучим скачком перелетел бы через вашу стену, просто перелетел, о том, кто в сто раз умнее и нежнее нас, кто просто явился, легкий как перышко и свободный, и стоял бы там, и смотрел сквозь стену, и знал!..
Николь ответила, очень тихо и безжалостно:
— Предположительно с помощью лианы? Или, может, веревки? Не так-то легко улавливать ваши хрупкие намерения и мысли, милая Флоренс, уж не Тарзана ли вы имеете в виду, или своего рода Иисуса, или, возможно, вашего замечательного учителя гимнастики?
— Всех! — закричала Фло. — Всех! Но, если бы он явился, вы никогда не узнали бы его и никогда не приняли бы! Я знаю это.
Она растянулась на траве, подперев лицо руками.
Анри сказал:
— Николь, я сожалею!
— Не огорчайтесь. Я так легко все забываю. Не хотите остаться в комнате для гостей? Это не причинит никакого беспокойства!
— Спасибо, спасибо, но мы, пожалуй, поедем домой. Через некоторое время.
— Но она ведь не может лежать на земле, трава совсем мокрая…
— Пусть поспит.
Он бережно обнял Николь за плечи и сказал:
6
Герой 23 приключенческих романов, принадлежащих перу популярного американского писателя Эдгара Райса Берроуза (1875–1950).