Жена «капитана» выскочила из своего темного логова, чтобы утихомирить драчунов. Не успела она сделать и двух шагов на крошечном поле битвы, как случайно получила сильный удар палкой по щеке и упала на мешки, служившие диваном, взывая о помощи.
Йонгдена не было дома. Я сочла своим долгом вмешаться, чтобы не дать разъяренному мужчине искалечить жену, и тоже побежала в каморку, намереваясь спрятать у себя плачущую соседку, которая была объята ужасом. Другие гости этого караван-сарая тоже поспешили на помощь и оттащили мужа от входа, освободив его жене путь к отступлению.
— Уходите скорее, — шепнула я женщине, прикрывая ее. Она быстро прошмыгнула мимо меня, и больше я ее никогда не видела.
Вернувшись вечером, «капитан» нашел свою супругу с распухшей, посиневшей щекой.
Мой скромный литературный дар не позволяет мне воссоздать драматическую сцену, разыгравшуюся при мерцающем свете жаровни. «Капитан» был прирожденным трагедийным актером. Его патетический монолог продолжался полночи; мужчина то приходил в исступленную ярость и взывал о мщении, то, смягчившись, трогательно жаловался на страдания своей дамы, то вставал в полный рост и, почти касаясь головой низкого потолка лачуги, говорил об оскорблении, нанесенном его чести.
Человек, которому были адресованы все эти красноречивые тирады, валялся на своем горе-диване в полубесчувственном состоянии; «капитан», который и сам не раз за день прикладывался к бутылке, завершил свою речь, заклеймив пагубное пристрастие к спиртному.
На следующий день бывший военный отозвал Йонгдена в сторону и сообщил ему о своем намерении возбудить судебное дело и пригласить меня в качестве свидетеля, чтобы получить компенсацию за синяк, красовавшийся на щеке жены.
Юный лама попытался отговорить его от этой затеи. Он прочел ему проповедь, внушая, что прощение предпочтительнее мести, и дал немного денег. «Капитан» почтительно выслушал его поучения, прикарманил деньги, но не изменил своего решения. Человека, который нанес ему оскорбление, следовало покарать, и я должна была помочь ему в этом.
Когда Йонгден передал мне этот разговор, я почувствовала себя очень неуютно. Став свидетелем на нелепом процессе, я должна буду появиться перед множеством людей, которые, несомненно, захотят услышать рассказ о странствиях паломников, явившихся из столь дальних краев и посетивших немало святых мест. Это может вызвать бесконечные расспросы о том, откуда мы родом, что создаст угрозу для моего инкогнито.
Мы молча выпили чай, размышляя о том, как избежать этой опасности, как вдруг дверь распахнулась, и на пороге появился какой-то человек. В Тибете, особенно среди простого народа, не принято стучаться или просить разрешения войти в комнату либо в дом. После традиционного обмена приветствиями незнакомец известил нас о том, что моя соседка, которой я помогла бежать, собирается потребовать развода и просит меня дать свидетельские показания о том, как грубо обращался с ней муж.
Так же, как Йонгден в предыдущем случае, я попыталась убедить гостя в том, что мне лучше сохранить нейтралитет по отношению к супругам, которым я сочувствовала в равной мере, так как они оба относились ко мне сердечно, но мужчина заупрямился подобно «капитану». Уходя, он сказал, что будет настаивать, чтобы меня вызвали в суд в качестве свидетеля.
Тогда мы решили уехать на неделю, надеясь, что за это время страсти после скандала улягутся и мое незначительное участие в деле будет забыто.
Найти цель для поездки нетрудно. По дороге в Лхасу мы не смогли посетить большой монастырь Гальден, мимо которого проходили. Все его обитатели находились тогда в столице на ежегодном съезде монахов трех государственных монастырей[183], и двери храмов были закрыты. Мы решили отправиться туда, чтобы осмотреть достопримечательности и поклониться мавзолею религиозного реформатора и основателя секты Желонгпа Тсонг-Хапа.
Эта экскурсия не обошлась без происшествий. Йонгден гулял один по монашескому городу и неожиданно повстречал человека, который давно знал нас обоих. Тибетец, разумеется, спросил обо мне, и мой спутник ответил, что я по-прежнему нахожусь в Китае и он вернется ко мне, как только совершит это паломничество. Наш друг пригласил его к себе на трапезу, но Йонгден отказался, сославшись на небольшое недомогание, и обещал навестить его в другой день. Он вернулся ко мне; к счастью, мы уже закончили осматривать монастырь с его окрестностями и поспешили покинуть это место.