Добравшись до этого места, мы могли с полным правом полагать, что отныне на нашем пути будут встречаться только совершенно незнакомые люди: тибетские паломники. Следовательно, лучше было затеряться в их толпе в качестве заурядных арджопа.
Арджопа называют паломников, в большинстве своем монахов, странствующих пешком с поклажей; эти люди тысячами бродят по Тибету, посещая места, которые издавна по какой-либо причине почитаются как святыни.
Среди них можно видеть некоторое количество подлинных бедняков и даже профессиональных нищих, маскирующихся под паломников, чтобы заполучить более щедрые дары; однако у большинства арджопа есть дом в родных краях и средства к существованию; тем не менее их доходы слишком незначительны, и они не могут позволить себе такую роскошь, как животные для верховой езды.
Я решила переодеться арджопа, так как в этом обличье, как ни в одном другом, можно было передвигаться, не привлекая к себе внимания. Йонгден — подлинный и образованный лама — должен был превосходно сыграть свою роль, а его престарелая мать (то есть я), которая предприняла не одно долгое паломничество по причине своего благочестия, не могла не показаться приятной особой и не вызвать к себе сочувствие.
Эти соображения определили мой выбор. Признаться, меня бесконечно привлекала полная свобода арджопа, которые не обременены заботами, связанными со слугами, лошадьми, багажом, и спят каждую ночь, где им вздумается, на свежем воздухе.
Теперь, когда десятимесячный опыт[17] позволил мне оценить и радости, и лишения, и тяготы этой красочной жизни, я полагаю, что более восхитительную жизнь невозможно себе представить, и считаю самыми счастливыми днями то время, когда я брела по горам и долинам чудесной Страны Снегов с нищенской сумой за спиной.
После обильной трапезы, состоявшей из тсампа, сушеного мяса и чая с маслом, мы опять натянули тибетские одеяния. Я отнюдь не могу сказать, что мы замаскировались: Йонгден вновь облачился в платье ламы, которое носил со времен юности; я же в течение многих лет одевалась на тибетский лад. Единственное новшество заключалось в нарочитом убожестве наших костюмов.
Некоторые затруднения возникли с головным убором. Покидая Амдо, я не захватила с собой тибетской шляпы, рассчитывая купить ее в Атунцзе, но обстоятельства вынудили меня следовать иным маршрутом, и на пути не оказалось ни единой лавки, торговавшей этим товаром.
Пока что старый красный кушак заменял мне головной убор. Я обмотала им голову, и он отдаленно смахивал на чалму женщин Луцзе-Кьянга. Красный цвет пояса, вместо традиционного голубого, не должен был вызвать нареканий, ибо эта замена была оправдана моим положением — я выдавала себя за вдову некоего нагспа.
Сапоги с немного загнутыми носками, купленные в Кхаме, а также ткань моего платья, изготовленная в этой провинции, соответствовали местности, из которой мы пришли, и служили мне свидетельством о гражданстве.
Несколькими годами раньше я обрезала волосы. Решив отправиться в путь в светском платье, я стала отращивать волосы, но они были гораздо короче традиционных косичек, которые следует носить по тибетскому обычаю. Многие жительницы Тибета сталкиваются с той же проблемой, и они преподали мне урок. Волосы яка, припасенные для этой цели, дополнили мою прическу, и чтобы ее коричневый цвет гармонировал с черной как смоль гривой, я натерла свою шевелюру палочкой китайской туши, слегка смоченной в воде.
Массивные серьги очень сильно изменили мой облик. В довершение всего я напудрила лицо[18] смесью из толченых углей и какао. Признаю, что это странный состав, но театральные поставщики, у которых я могла бы раздобыть более изысканный грим, еще не открыли филиалов в тибетских лесах.
Мы снова двинулись в путь, спрятав в зарослях кустарника различные детали отслуживших свое китайских костюмов.
На следующее утро нам удалось отыскать для отдыха после ночного перехода лишь сырое место, находившееся почти на одном уровне с маленькой речушкой. Мы съели немного тсампа и масла, но, будучи слишком близко от дороги, не решились развести костер и пили холодную воду с неприятным привкусом плесени.
17
Восемь месяцев моего последнего путешествия в Лхасу и два месяца другого путешествия по Восточному Тибету.
18
Это было связано с тем, что в тех краях, куда я направлялась, у женщин смуглый цвет лица, как у цыганок, а в провинциях Ю и Цзанг встречается немало красавиц с белой кожей и розовыми щеками.