— Война?..
— Поэтому мы и отправили домой наши семьи.
— Поэтому?
— Ну, египтяне ведь могут попросту перерезать всех иностранных женщин и детей…
— Это тоже говорят консулы? — спросил швед.
— Конечно.
В это же время под деревьями перед зданием администрации прогуливались двое французов. Они познакомились несколько недель назад на террасе гостиницы Бель-Аир в Суэце и сегодня утром случайно встретились здесь. Один из них был корреспондентом парижской газеты в Каире. Пресс-атташе французского посольства посоветовал ему полюбопытствовать пятнадцатого числа, как караван судов пройдет через канал. Вот он и приехал накануне вечером в Суэц. Другой француз был лоцманом, жил здесь уже три года и сегодня утром пришел к заливу посмотреть, что произойдет. Он знал, что в этот день суда не пройдут через канал. Знал он также, что и в Порт-Саиде в это утро лоцманы будут бастовать.
— Сегодня все решится, — сказал он.
— А когда вы сами узнали о бойкоте? — спросил корреспондент Жюльен.
— Официально вчера.
— А неофициально?
— Там это решили десятого, а потом сведения постепенно просочились.
— Где решили?
— Ну, там.
— Кто рекомендовал вам, французским лоцманам, сегодня утром не приступать к работе? — настаивал Жюльен.
Лоцман засмеялся.
— Это неплохо сказано.
— Что? — спросил Жюльен.
— «Рекомендовал»!
— Почему?
— Eh bien, mon vieux[9]. Это вы знаете не хуже меня. Такое не рекомендуют. Такое предписывают.
— Кто? — быстро спросил Жюльен.
— Наш консул.
— Послушайте, не может же консул приказывать работать вам или нет. Это вы сами решаете.
— Думаешь! — сказал лоцман вызывающе, растянув «penses-tu»[10], чтобы придать ему больше веса. — Это все гораздо хитрее. Сначала, несколько недель назад, консул приказал нам отправить домой женщин и детей из-за опасности войны. Ну, это его дело. Это он мог приказать…
— Приказать-то он мог, — прервал его Жюльен, — по выполнять приказ или нет — зависело от вас.
Загорелый человек лет тридцати, проходя мимо, кинул: «Bonjour»[11]. Они ответили на приветствие.
— Посмотрите на этого парня, — сказал лоцман. — Он из Бреста. Упрямый бретонец поссорился с женой из-за того, что она не хотела ехать. Но и его консул обломал.
— Но как же так! — в голосе Жюльена слышалась досада.
— Comment, comment[12]! Вот тебе и как! Сначала консул сказал: «Отправьте вашу жену домой, будет война». Тот ответил: «Моя жена не верит в войну и в любом случае хочет быть со мной». Тогда консул спросил: «Сколько осталось до конца вашего контракта? Пять месяцев. И вы хотите остаться? Да? Тогда отправьте лучше свою жену домой».
— А с консулом ему не хотелось ссориться, так, что ли?
— Конечно, так.
— И тогда он поссорился с женой, да?
— Но она же не хотела ехать. Говорит, не позволяй себя запугивать, не участвуй в этой войне нервов, я останусь.
Оба помолчали.
— И все же она уехала! — заметил наконец Жюльен.
— И не говорите! С тех пор Роже, так зовут парня, зверем на всех смотрит. Она ему ни разу не написала.
Они прошлись до каменного льва, оскалившегося у входа в Суэцкий канал, и повернули назад.
— А ваша семья где? — спросил Жюльен.
— Моя жена с обоими сорванцами поехала в Нант к своим родителям. Там уже задули холодные ветры. Мы здесь потеем, а они мерзнут. Особенно ребята! Стоит детям пожить здесь несколько лет, как они совершенно отвыкают от европейской осени.
— А теперь, — с добродушной насмешкой сказал корреспондент, — вы хотите поехать вслед за ними, чтобы насладиться прохладным европейским климатом?
— Я вовсе не хочу, — возразил лоцман.
— Но вы участвуете в забастовке, и притом в политической.
— Политическая она или нет, что я могу сделать? Вы из «Юманите», вам легко говорить. Думаете, мне это нравится? Но если я бастую, прежняя администрация гарантирует мне жалованье на три года вперед.
— Гарантирует письменно? — спросил Жюльен.
— Нет, не письменно. Но что же делать?!
— Держаться египтян и приступить к работе!
— А если вернется старая администрация, — вспылил лоцман, — я вылечу и ни один судовладелец не даст мне работы. Они ведь все связаны между собой.
— А если канал останется у египтян, вы тоже лишитесь вашей прекрасной должности.
— Все это не так просто, — недовольно проворчал лоцман.
— Как ни крути, риск всегда будет. Уж такова жизнь, — сказал Жюльен.
В это же время в небольшом кабинете внутри белого здания раздался телефонный звонок…
Через открытую дверь комнаты были видны зарешеченная галерея, сад с деревьями, усыпанными ярко-красными цветами, широкая улица, обсаженная пальмами, а за ней — сверкающий на солнце Суэцкий канал. Помещение было полно людей. Большинство мужчин в ожидании стояли в комнате или на галерее, несколько женщин сидели в широких кожаных креслах.
— Дамы и господа, — громким голосом произнес человек за письменным столом, кончив говорить по телефону, — у меня для вас сюрприз.
С галереи все протиснулись в комнату.
— Несколько часов назад я получил следующую радиограмму: «Arrive Suez 6 heures priere aviser si convoi matinee 15 merci — commandant[13]. Судно уже здесь.
— Что он сказал? — спросил кто-то в коридоре, а другой быстро крикнул ему:
— Судно прибыло в шесть, хочет сегодня же уйти!
— От кого радиограмма? — спросил чей-то голос по-французски.
— От капитана большого танкера «Изокордия» водоизмещением двадцать три тысячи тонн, — ответил человек за письменным столом по-английски.
— А вы сможете сегодня дать им лоцмана? — Спрашивавший явно был англичанином.
— В этом и заключается сюрприз, — ответил человек за письменным столом, — и для вас, мистер Ромм, судя по вашему вопросу, он представляет особый интерес: мы дадим «Изокордии» лоцмана.
Теперь зашумели со всех сторон:
— На якоре уже стоят двадцать четыре корабля!
— Ни на одном пока нет лоцмана!
— Еще и «Изокордия»?
— Из иностранных лоцманов ни один не вышел на работу, — уточнил мистер Ромм, корреспондент консервативной лондонской газеты.
— Это верно, полковник?! — крикнули из коридора.
— А почему иностранные лоцманы не вышли, мистер Ромм? — спросил человек за письменным столом.
— Наверно, не хотят.
— А кто приказал им не хотеть?
— Никто, я думаю.
— Вы уверены? — поинтересовался женский голос, но Ромм не ответил, и женщина продолжала: — Это не секрет, что лоцманам было приказано сегодня не работать.
— Ерунда! — воскликнул английский корреспондент.
— Хорошо, мистер Ромм, — произнес человек за письменным столом, — я сейчас позвоню английскому лоцману — он работает здесь семь с лишним лет— и спрошу его.
— Мистер Диксон, — сказал он в телефонную трубку, — почему вы сегодня не вышли на работу?
— Пожалуйста, не спрашивайте, — грустно ответил англичанин.
— Вы еще можете прийти, — сказал египтянин, — мы будем работать с вами, как будто ничего не случилось.
— Почему вы говорите со мной, сэр? — взмолился лоцман. — Мне и так тяжело. Я люблю свою работу, но мы получили указание от консула.
Его голос осекся.
Египтянин посмотрел на лицо английского корреспондента, выражавшее недоверие, окинул взором напряженные лица мужчин и женщин в комнате и в проеме двери.
— Вы не верите, мистер Ромм, что я говорил с мистером Диксоном? Пожалуйста, позвоните сами.
13
Прибываем в Суэц в 6 часов. Просим сообщить, сможем ли пройти канал 15-го утром. Благодарю. — Капитан