— Я не хочу постоянно чувствовать ваше присутствие у себя за спиной. Попытки уничтожить мое судно неизменно будут заканчиваться тем же результатом. Откровенно говоря, мне не хотелось бы воевать с вами. Это не нужно ни вам, ни мне. И что особенно важно, задерживает меня на пути к моей цели.
Лагстайр позволил себе перебить ее:
— Я совершенно не представляю, как можно избежать возникшего противостояния. Закон мести один из основных на Гайте. Даже если я откажусь от преследования, в погоню за вами будут посланы другие.
— Я знаю, поэтому и затеяла весь этот разговор. Предлагаю разыграть небольшой спектакль, который позволит мне спокойно продолжить свой путь, а вам получить награду или даже повышение от начальства.
Озгуш смотрел на двух собеседников, словно со стороны. Они говорили так быстро, что иногда он терял нить разговора. Постепенно он начал понимать то, что задумала Комда. И продолжал удивляться тому, с какой легкостью ей удалось разговорить этого гатьянина. Несколько минут назад тот надменно молчал, а теперь беседует с ней, как старый приятель.
— Я взорву несколько космических модулей, чтобы был эффект присутствия, а вы доложите прибывшим на помощь вашим коллегам, что уничтожили мой корабль.
— Никто не поверит в эту сказку. Тем более что есть свидетели прошедшего боя. Или вы собираетесь убить всех офицеров?
Комда вздохнула и голосом, в котором слышалась усталость, словно она в сотый раз объясняла один и тот же урок, произнесла:
— Если бы я хотела всех вас убить, то сделала бы это сразу. Не волнуйтесь, офицеры подтвердят все, что вы посчитаете нужным сказать. Мы обговорим с вами все до мельчайших подробностей. Несколько дней в запасе у нас еще есть, не так ли, Лагстайр?
Гатьянин откинулся в кресле и услышал, как женщина громко сказала:
— Принесите ужин в эту каюту, капитан голоден.
Он хотел возразить, но вдруг понял, что она совершенно права и он действительно проголодался.
Глава 6
Озгуш сидел в каюте и нехотя отвечал на возмущенные вопросы Гдаша. Командир чувствовал себя уставшим. Последнее время он плохо спал. Его преследовали сны, о существовании которых он давно забыл. И это не зависело от присутствия на борту «Синей чайки» гатьян, как его пытался убедить Гдаш. Просто ему казалось, что должно случиться что-то плохое. Это ощущение появилось у него сразу после боя и больше не покидало его.
Изредка он ловил на себе внимательные взгляды Комды, но продолжал хранить упорное молчание, не желая попусту огорчать ее. Несколько раз он присутствовал на беседах Комды и Лагстайра, когда они обсуждали план предстоящей операции. Он вынужден был согласиться, что они все продумали до мелочей. Даже он, командир с огромным опытом военных операций не догадался бы, что все будет заранее подстроено.
Однажды вечером, оставшись с Комдой наедине, он поинтересовался, доверяет ли она капитану — гатьянину и данному им слову. Она мягко улыбнулась и ответила, что, конечно, определенные сомнения есть, но стоит попытаться поверить ему, тем более что, по большому счету, они ничего не теряют, а в случае удачи могут даже выиграть. Комда тогда задумчиво сказала:
— Знаешь, Озгуш, Лагстайр отличается от обычного типа гатьянского офицера. Он, как ни странно, не любит войну. Ему претит излишняя жестокость, с какой его народ обычно ведет боевые действия. Быть может, это тот единственный случай, когда захватив врага, мы нашли в его лице друга.
Сегодня утром они вернули всех гатьянских офицеров во главе с их капитаном на частично поврежденный флагманский корабль. Теперь счет пошел на минуты. Необходимые для создания нужного эффекта космические модули «Синей чайки» уже покинули ее борт и находились на значительном расстоянии от корабля. Лагстайр перед отлетом простился с Комдой и протянул руку Озгушу. Командир пересилил себя и пожал его трехпалую ладонь.
Он не проронил ни слова. И так того, что он сделал, было слишком много после всех обид, страданий и непримиримой ненависти, долгие годы существующей между двумя народами. Сейчас, когда он слушал возмущенные тирады Гдаша о том, что Комда опрометчиво поступает, доверяясь гатьянам, он подумал: что бы сказал его замком и друг, если бы узнал, что он пожал руку их злейшему врагу? Наверное, не понял бы и даже осудил. Но Озгуш не жалел о своем поступке. Если бы не постоянное чувство тревоги, он бы даже почувствовал удовлетворение от сделанного.
Он все еще продолжал слушать Гдаша, когда голос корабля по внутренней связи пригласил его проследовать в капитанскую рубку. Вагкхи встали и, торопясь, вышли в коридор. Машина — курсор уже стояла у дверей. Озгуш громко назвал конечную остановку, они еле успели устроиться в машине, как она тронулась с места.