— Та-а-к… — свирепея, протянул варг и, резко дернув девушку за плечи, поставил ее перед собой. — Выбирай: либо говоришь все, как есть здесь и сейчас, либо разбираешься с Рохеном!
Джейк с силой тряхнул Приму за плечи, приводя в себя, но она не реагировала: сознание словно затуманилось, тело болело и ныло, но душа болела больше всего.
— Они… предали меня… не стали даже слушать… А я ведь хотела… хотела все им объяснить… — она жалобно всхлипнула, но тут же одернула себя: нет! она не станет плакать! Не будет раскисать и разводить мокроту, как Китнисс. Все, что было, прошло. Она сделала главные выводы, а остальное — неважно. «Неважно, что обо мне думают эти заносчивые, самолюбивые Хранители. Они мне больше никто!..» — Прима раз за разом повторяла про себя эти слова. Снова и снова. Пока сама в них не поверила.
Боль и мучительная, тягучая пустота, засевшие в душе, схлынули, подобно гигантской тяжелой волне, спрятались, забившись куда-то в самые дальние уголки подсознания. «Все в порядке!..»
От этой мысли почему-то сразу сделалось легче, и Прима посмотрела на варга вновь проясневшим взглядом, в котором снова виднелся вызов и твердая уверенность в себе. Раздраженным жестом спихнула его руки с плеч.
— Я тебе все расскажу, но потом — договорились? — она не спрашивала, она говорила четко и жестко, как человек, полностью уверенный в своих силах и возможностях.
Джейк, снова ставший покорно-мягким и робким, согласно кивнул, подавленный холодным взглядом девушки.
— Возможно, тогда у нас уже будет одним союзником больше, — усмехнувшись, закончила Роуз.
Густая, словно застывшая смола, темнота клубилась вокруг них, мешая идти, бросая под ноги обманчивые тени, но Прима старалась не замечать ее. Эта Тьма, эта обманчивая бездна с холодными липкими объятиями, продолжала пугать ее, заставляла в страхе вздрагивать при каждом шорохе, затягивала в свою непросветную темную глубину, из которой не найти выхода.
Но девушка знала: нельзя отступить, нельзя поддаться минутному страху, дать Тьме прокрасться в сознание, завладеть душой, разумом, телом. Тьма что-то сделала с ней прежде: вселила в мысли опасения, тревогу и страх, но она не смогла победить тогда и теперь непременно разозлится.
Осторожно ступая на очередную ступеньку крутой каменной лестницы, Прима зябко поежилась и передернула плечами: по пути на нижний ярус «Разлома» ее постоянно преследовало ощущение чьего-то пристального, буравящего и недоброго взгляда, упирающегося в спину. Но позади шел только Джейк — ее вечный молчаливый и угрюмый спутник, освещавший дорогу светом ярко горящего факела, который здесь в самой глубине подземелья почему-то начинал казаться тусклым, зыбким, ненадежным. Словно кто-то так и норовил потушить ненавистный огонь, несущий в глубину свет и, вместе с ним, и саму Жизнь.
Но Джейк вряд ли стал бы так на нее смотреть. Даже, если был зол, озадачен и встревожен. Он верил ей, хотя, порой, планы Примы были чреваты серьезным наказанием.
Последняя ступенька и длинный, упирающийся в густой мрак, коридор с близко подступающими друг к другу холодными высокими стенами. А справа, шагах в пятнадцати от лестницы, широкая решетка из толстых металлических прутьев и тесное, окутанное плотной завесой темноты, помещение.
— Есть кто живой? — подходя ближе, громко спросила Прима. Ответом послужила тишина. Лишь острый слух уловил на мгновение шелест чьего-то осторожного движения где-то в самом дальнем углу камеры.
— Посвети, — коротко бросила девушка варгу.
Разгоняя назойливый густой мрак, свет факела выхватил из темноты чью-то маленькую фигурку, испуганно сжавшуюся в противоположном от решетки углу. При тусклом, дрожащем сиянии огня она казалась еще более беззащитной, еще более тонкой и хрупкой, словно была на самом деле лишь мутным, призрачным видением.
— Новикова!.. — властным голосом окликнула Прима.
Замершая фигурка девочки вздрогнула, словно от неожиданности или испуга, и на бывшую Хранительницу уставился ее взгляд — сначала мутный и пустой, взгляд человека, ничего не понимающего в происходящем. Но уже через несколько мгновений он прояснел, сделался ярче, жестче, и в нем проскользнула на миг какая-то затаенная ненависть и злость — Кэрен узнала Приму, вспомнила все, что произошло.
— Ну и зачем же ты вернулась? — присаживаясь на корточки перед решеткой, осуждающе спросила девушка. Несмотря на то, что Кэрен все еще жалась к дальней стене камеры, их разделяли всего несколько коротких шагов, и Прима ясно видела блестевший в ее глазах испуг и… злость. — Ты же знала, что Хранители тебя тут не ждут, что ты — помеха для них!..