Глава 1
Дорога шла то прямо, то петляла, были ровные участки, были плотно устланные булыжниками, естественно, последние как раз располагались там, где отсутствовали фонари и темень стояла хоть глаз выколи. Как назло, ещё в близлежащих домах не горел свет. Я в очередной раз споткнулась, чуть не упав. Ругаясь себе под нос, поудобнее закуталась в ветровку и продолжила свой нелёгкий путь. Нет, чтобы раньше выйти, когда светло было! Но надо же было и поговорить с любимой подругой и досмотреть передачу по телевизору, затем снова поговорить и обсудить увиденное.
В общем, домой я выбралась ближе к одиннадцати вечера. Соня уговаривала остаться и переночевать, но я как-то не любила оставаться на ночь в чужом доме, да и не хотелось обременять хозяев. После моего твёрдого отказа подруга сменила тактику и порывалась проводить меня домой, но я отмахивалась: в противном случае пришлось бы потом идти в обратном направлении, провожая Соньку. Были бы мои родители здесь, они бы давно меня 'выдернули' из гостей. Но мама с папой буквально пару часов назад уехали в город, оставив любимое чадо на целых три дня одно в небольшом и уютном дачном домике. Старший братик никогда не любил загородный отдых и 'дачные сезоны' старался по возможности игнорировать.
Проводив родственников, заскочила на 'пять минуточек' к любимой подруге, где и проторчала непростительно долго. Теперь приходилось ночью брести через весь посёлок к себе. Ещё и погодка выдалась просто 'замечательной', сначала её портил только порывистый ветер. Но, когда я прошла уже половину пути, к ветру добавился постепенно нарастающий гром, поторапливающий загулявшихся дачников.
Я ускорила шаг, быстро проскочив одинокий фонарный столб, освещающий небольшой участок земли вокруг себя тусклым светом, и вновь нырнула в темноту. Когда до дома оставалось совсем немного и вдали уже мерцал яркий свет знакомого фонаря, я снова оступилась, выругавшись сквозь зубы. Не сбавляя скорости, направилась, как мотылёк, к свету. Гром становился все раскатистее, пару раз тёмно-синее небо озарила молния.
— Зашибись! — зло воскликнула я, двигаясь уже практически бегом.
Приблизившись к своему дому и засмотревшись на лес, погруженный в темноту, даже не сразу заметила незнакомую фигуру, сидящую у забора. Наш дом находился практически на самом краю посёлка, соседствуя с густым лесом, начинающимся через десяток метров.
Фонарный столб 'свой' я узнала по яркой лампочке, так как это мой папа, беспокоясь о 'непутёвом дитятке', в кооперативе долго добивался, чтобы фонарь сначала починили, а потом быстро договорился напрямую с самим электриком о качественной лампочке.
Осторожно подошла поближе, фигура шелохнулась. Это был мужчина, скорее, даже юноша. Он повернулся и пристально посмотрел на меня. Моё внимание сразу привлёк пронзительный взгляд тёмных глаз:
— Bonsoir! * — мягко с оттенком непонятной грусти произнёс незнакомец, в глазах у него отражалась скорбь всего еврейского народа. Он продолжал сидеть прямо на земле, опёршись спиной о забор и согнув ноги в коленях, пристроив на них руки.
— Bon…jour! ** — автоматически ляпнула я, тут же осёкшись.
Парень улыбнулся. На бомжа он не был похож, одежда на нём хоть была мятая и в некоторых местах довольно грязная, но всё же на старые обноски с чужого плеча не походила.
— Ой, то есть bonsoir! — далее я в спешном порядке начала собирать все свои скудные знания французского языка, чтобы сформулировать подобающий случаю вопрос. Хотелось, чтобы он был бы понятен моему собеседнику.
Очередной раскат грома ускорил мой мозговой штурм.
— Que sʼest-il рasse?! *** — кое-как выдавила я. по-моему, это была не совсем подходящая фраза, но ничего другого как назло на ум не приходило. Оставалось надеяться, что молодой человек, сидящий у забора, отличается сообразительностью.
Мой вопрос был полностью проигнорирован. На данный момент незнакомец сверлил взглядом пакет у меня в руках, в котором лежали ещё наверное даже не остывшие пирожки, выданные мне перед уходом заботливой Сониной мамой.
Такой взгляд подделать было нельзя, у африканских детей из бедных многодетных семей, которых показывают в различных передачах про путешествия, и то взгляд наверное поспокойнее будет. Я растерялась:
— Ты голодный?
Он непонимающие посмотрел на меня, затем, как будто вспомнив о чём-то важном, спохватился и прохрипел что-то непонятное и как ни в чём не бывало кивнул. Как ни странно, его поведение, местонахождение здесь в таком виде, и он сам меня, конечно, настораживали, но не отпугивали. Видимо, проявилось 'дурное воспитание' моих родителей, поняв, что сидящий передо мной человек голоден как чёрт, судя по его взгляду, буквально пожиравшему пирожки прямо через пакет, мне стало его искренне жаль.