На замечание мое, что этот образ судопроизводства должен быть тягостен для Его Справедливости, — «Да, возразил Король, ежели бы это случалось часто, то конечно было бы тягостно; но такие дела у нас редки; два, или три в год, не более; случалось, что в иной год не было ни одного: это весьма естественно: в каждом округе есть миротворец; избираемый каждые два года, по большинству голосов, из самых почтенных жителей того округа; как скоро начинается спор, или тяжба, то обе стороны являются к этому миротворцу; он приглашает двух или трех особ своего же округа, пользующихся общим уважением; они выслушивают обе стороны, и стараются их примирить.
«Так как здесь не может быть ни пристрастия, ни подкупа, то истина легко обвораживается, и правый получает удовлетворение.
«Недовольному этим судом предоставляется право судиться во всех инстанциях; судии и добросовестные избираются самими тяжущимися; все исполняют эту обязанность без всяких личных видов, тем более, что они дорожат общественным мненьем, и в несколько дней дело кончается.»
Хорошо, подумал я, если бы у нас на земле дела производились также справедливо и скоро; многим не пришлось бы томится несколько лет в неизвестности о своей участи, не смотря на душевную уверенность в правоте своего дела.
Однакож, любезные друзья, пора отдохнуть; оставим продолжение до другого раза.
Семен Дьячков
ПУТЕШЕСТВИЕ НА ЛУНУ
Известно давно, что Астрономические трубы открыли на луне горы и моря, а потому заключено, что луна такая же земля, как и подлунный мир; — это подало мне мысль исследовать; нет ли на луне жителей, городов и других земных предметов; но так, как для этого надобно было побывать на луне, то я стал придумывать средства к тому и лучшее нашел я то, чтоб изобресть и устроить воздухоплавательную машину, в которой бы мог достигнуть луны; долго думал я о такой машине и наконец выдумал очень замысловато в роде клетки; вместо проволок, в ней поставил я эластические трубки, наполненные особенно газовою эссенциею, мною составленною; к бокам клетки приделал я огромные крылья из пробкового дерева для легкости; клетка была разделена простенком на двое; одна её половина для моего сиденья, а в другой помещались некоторые инструменты, книги (которые вез я на луну для того, чтоб показать там за редкость, а также могло случиться, что они понадобятся для других употреблений; особенно по Архитектурной и Хозяйственной части), туалетные вещи; также как самое необходимое в дороге — съестной припас; над клеткой — в случае непогоды — устроен был большой зонт; в одной стороне клетки устроил я еще небольшой орган, как для себя от скуки в странствии, так и для того, что хотел удивить обитателей луны музыкою земного изобретения; еще к моей воздушной машине привесил я несколько клеточек с разными птицами, несколько ящиков и коробок с различными редкостями; таким образом клетка моя, будучи совсем готовой, имела очень забавный вид.
Вскоре после того, простившись с моими знакомыми и с моим земным жилищем, отвернул я краны трубок моей клетки и с быстротой молнии поднялся я на воздух; когда я достиг облаков и посмотрел в низ, то земля казалась уже одною черного массою; наконец я был превыше облаков; они поразили меня своею огромностью и белизною; пролетев еще выше, я тогда не видел их более и несся в моей машине по пустому пространству; взглянув нечаянно вверх, увидел я множество блистательных звезд в большом размере, а ниже их огромное, бледно-светлое тело; это была сама луна и я думал; что скоро доеду до неё, но жестоко обманулся в том, потому что после того, летел я около сорока дней; всего скучнее для меня были ночи, хотя у моей клетки были фонари, освещавшие путь; ничего не скажу о моем странствии, потому что оно было весьма однообразно; наконец к моему удовольствию, узрел я вблизи находившуюся луну, казавшуюся такою же землею, как и подлунная; почва её была серого цвета и покрыта высокими горами и лесами, но селений еще не было приметно; я пристал к одному месту, очень веселому, именно к роще на берегу одной реки; тут возблагодарил я небо за благополучное прибытие на луну; а как был вечер, то клетка мне послужила вместо шалаша для ночлега; с каким утешением думал я; что наконец свершилось мое желание, исполнилось намерение обозреть лунные предметы; при наступлении ночи, новые физические явления в воздухе удивили меня чрезвычайно: показались на мгновение разноцветные огни, составлявшие собою различные фигуры; на реке же воздымались волны в виде столбов и потом с шумом распадались; в лесу слышны были необычайные звуки; но от чего они происходили, того я не понимал; наконец усталость принудила меня, уснуть. На другой день проснувшись не рано, изумлён я был чудесным явлением: воздух наполнен был туманом розового цвета и вместе благоуханием; в этом тумане играли блестящие хрустальные иголки, производя прекрасный эффект; вскоре все это рассеялось, и я узрел самое ясное, лазурное небо, поля, усеянные прекраснейшими цветами, кустарниками, деревами, каких нет на земном шаре, весёлые местоположения манили к себе; позавтракав, я вздумал осматривать их и пошел наудачу в одну сторону; шедши леском, выбрался я на поляну и поражён был видом великолепного здания, единственного в этом спокойном убежище; по моему мнению, это был какой-нибудь памятник, в чем я не обманулся, узнавши после от лунных жителей; он был воздвигнут одной добродетельной королеве, отличавшейся славными делами; наружность этого памятника очень красива; он весь был выполирован и украшался необыкновенными фигурами резьбою, Арабскими и другими орнаментами. Насмотревшись досыта на это дивное произведение искусства, поехал я далее и вышедши из леса, опять увидел новое диво: хрустальный город, от которого по причине солнечных лучей происходил чрезвычайный блеск; подошедши к нему ближе, действительно уверился что все дома были хрустальные, вероятно потому, что на луне были целые горы хрусталю, а камня очень мало и он считался за драгоценность;—так, как был день, то я мог видеть сквозь хрустальные стены в домах; но везде было однообразие и скука; женщины занимались какой-то работою или изготовлением яств; мужчины же ходили взад и вперед по улицам, составляли толпы и о чем-то болтали не видать было ни экипажей, ни лавок; вскоре узнал я, что на луне совсем не было торговли, потому что всякий имел все свое уделенное природой; не нужно было отправляться в другие страны, за тамошними произведениями, потому что природа рассеяла по всей луне одинаковое обилие в них; не было на луне фабрик и заводов, потому что всякий житель выделывал сам для своего обиходу все необходимое; некоторые искусства там процветали, например Архитектура была на высокой степени; живопись и музыка также; денег не было в обращении; я удивлял тамошних жителей когда показывал им взятые со мною монеты и другие мелкие вещицы; осмотря лунный город, стал я наблюдать за обычаями лунитян и вот из них некоторые: по утрам обходит каждой хозяин вокруг своего дома, потом дает корму натисам, единственным домашним зверькам, которых употребляют там в пищу; они о шести ногах; накормивши животных идут на общественное место и там говорят о том, как лучше ловить рыбу (потому что занимаются рыболовством), какие лучше употреблять к тому снасти; сделать жирными натисов и о других неважных предметах; после того прощаются странным образом также как и здороваются, а именно составят круг и старшина обойдет его и ударив каждого своею пылкою, закричит: — Эгра — и потом распустит всех по домам; там лунитяне принимаются за обед, которой состоит из холодных кушаньев и плодов, называемых ранбасами, растущих в изобилии на небольших деревцах странной формы, в питье употребляют сок из тех же плодов; горячих напитков не имеют, а потому я сожалел об этом, как любил иногда выпить от скуки, но благодаря себя, хорошо что я запасся ими на дорогу и на луне оставалось их еще на долго в моем бочонке — после обеда лунитяне идут в лес рвать ранбасы, или на реку ловить рыбу, принесши добычу домой, отправляются толпами за город погулять; там поют, а некоторые пляшут, за что их оделяют ранбасами; пляска их очень смешна с надеванием ужасных масок, доставляющих однако им большое удовольствие; в этих плясках заметно было какое-то пантомимное представление, потому что они происходили довольно долгое время, с разными переменами, между прочим их пляски сопровождаются и музыкальными звуками, довольно приятными, но слишком басистыми, инструменты их также различного тона и формы; никоторые удивительного устройства; особенно же удивителен ящик с натянутыми струнами, производящими дребезжащий звук; большая витая деревянная дудка, производящая свист и визг: барабан, наполненный хрустальными шариками, которыми производится грохотня и звон; из этого выходил забавной концерт, после которого кончилась пляска и все разошлись по домам; наконец ужин и покой. Здесь упомяну одну странность лунитян в отношение наименований их; там нет собственных имен, как например Наталья, Семен и др., но у них даются названия по качествам каждого, как то: Господин Умник, Г. Глупяк (они этим не обижаются, потому что любят истину, а стараются в дурном исправляться и тогда дают им название, соответственное тому), Г. Добряк, Г. Славно-лов, Г. Обжора, Г. Тишина, Г. Самохвал, Г. Люборанбас;—женщины также называются по своим качествам: Госпожа Красавина, Г-жа Мудрина, Г-жа Бойкая, Г-жа Своенравина, Г-жа Кроткая, Г-жа Добрина, Г-жа Ласкавина и др. Другая странность состоит в домашнем празднестве: хозяин дает праздник тогда, как наловит много рыбы и соберет много ранбасов; он выставляет близ своего дому длинный шест с висящею на нем рыбою; потом берет дудку и трубит в нее, созывая так гостей; когда они приходят, то их становят в ряд перед домом и дают каждому по рыбке, после того толкают каждого поочередно в двери, там обыкновенно угощают их обедом и десертом.