О каждом из этих своеобразных мест можно прочесть не только у древних историков, но и в новой армянской литературе. Так, о Сюни рассказывает исторический роман Раффи «Давид-бек»[39]; о Шамшадине, Гугарке, Гарни и других местах Армении можно прочесть в изящных и поэтических романах Мурацана[40]; об Аштараке — в этнографических повестях Перч Прошьяна[41] и во многих других книгах, о которых речь у нас будет ниже.
Перед народом Армении встает его родина во всем необычайном многообразии пейзажа, в богатстве исторических воспоминаний, в густом насыщении древними памятникам, — ведь стоит только отъехать на 2–3 километра от столицы республики, как начинаются встречи с этими памятниками, и нет уголка в горах, где их не нашлось бы; а главное — в необъятном богатстве новой, социалистической культуры, превратившей всю ее в цветущий сад. Сколько чудесного разнообразия на этой земле с ее одиннадцатью городами, из которых три главнейших — Ереван, Ленинакан и Кировакан — растут буквально не по дням, а по часам, превращаясь в крупнейшие промышленные и культурные центры, а другие — «районного подчинения» (Алаверди, Кафан, Октемберян, Эчмиадзин, Степанаван, Нор-Баязет, Горис, Артик) — еще вчера напоминали простые поселки и деревни, а сейчас все более принимают настоящий городской облик, имеют свою многочисленную интеллигенцию, застраиваются, перепланировываются, гордятся своими театрами, школами, промышленностью.
12
Казалось бы, 200 километров в ширину и 370 в длину — это несколько часов автомобильной поездки в оба конца. Но вот в 1922 году собрался в Ереване I Всеармянский сельскохозяйственный съезд[42]. И самыми интересными докладами были на нем доклады «с мест» — от семи уездов (тогда еще они не назывались районами). Слушали эти доклады с жадным вниманием, в кулуарах ловили делегатов и расспрашивали их отдельно с неистощимым любопытством. Задаваемые вопросы показались бы нам теперь очень наивными, словно речь шла о луне. Ведь до некоторых из этих уездов в те дни почти нельзя было добраться удобными средствами сообщения. В старый Даралагяз не было хорошей колесной дороги, а имелась только верховая тропа; в Зангезур, вернее в центр его, правда, имелась дорога, но не было ни машин, ни повозок, ходивших туда, и ехать приходилось опять-таки верхом; еще небезопасны были в те годы дороги, — на путешественников нападали бандиты; немыслимо трудна была связь между отдельными деревнями, разделенными пропастями, каньонами, скалами. Жители этих деревень спускались подчас по таким тропинкам, которые, если б снились они человеку во сне, заставили бы его проснуться в ледяном поту от кошмара.
Так было в 1922 году. С тех пор в Армении построено много шоссейных дорог. Но можно ли сказать, что все уголки Армении, особенно в таких районах, как Зангезур и Микоян, Шамшадин, Мегри и горное окружение Севана, известны и исхожены армянами вдоль и поперек? Конечно, нет. Жизни, пожалуй, мало, чтобы собственными ногами исходить эти 30 тысяч квадратных километров Советской Армении, заключающие в себе чуть ли не все доступные воображению контрасты и красоты природы.
За годы советского строительства это познание, правда, облегчено очень многим: не только дорогами и растущей культурой страны, но и тем, что тесно связано с ее ростом, — новым административным делением территории. Прежние девять «уездов», дошедшие до нас от персидского владычества, когда Армения делилась на такие же большие клетки, «магалы», создавались главным образом по признаку физического деления страны — по течению рек и по орошаемому этими реками пространству. Но течение реки — это разнообразие «четырех этажей» природы: пустынные снеговые вершины, где зарождается речка, цветущие луговые нагорья, по которым бежит она вниз, долины, где она замедляет свой бег, и, наконец, болотистые или низменные устья, где она кончает свою обособленную жизнь. Каждый этаж имеет характерный признак пейзажа, и характерные условия для преобладания того или иного вида хозяйства, и свой климат, и свою почву, и свои навыки у населения.
Поэтому строители Советской Армении установили первоначальное административное деление республики по принципу так называемой вертикальной зональности. Сперва старые уезды были распределены по трем зонам: горной, где в ходу было лишь летнее кочевое скотоводство; предгорной, где появляются зерно и табак, и низменной, где поспевают хлопок, рис, овощи, виноград. Уезд превратился в район. Но клетки этого первоначального районирования страны все еще оставались очень большими.
Когда, лет пятнадцать назад, новый человек впервые приезжал на работу в район, его встречало бесконечное разнообразие. Чего только не было в его районе! И горные недра с рудниками и заводами, и черноземные почвы, и кусочек пустыни, и дивные лесные уголки. В одном месте зрела рожь, в другом — рис. А культура земли требовала прежде всего правильного землеустройства, введения травопольного севооборота, где земле давалась бы возможность структурного восстановления, чередуемого с посевом наиболее подходящих в этой местности и для этой почвы сельскохозяйственных растении. Нужно было «микрорайонировать» землю, точно знать, где и какие места ее наиболее пригодны для такой-то и такой культуры.
К примеру, у тогдашнего руководителя огромного Ленинаканского (раньше Александропольского) района не только был «хлопот полон рот», но и зачастую трудно ему было разобраться, на чем ставить ударение в своем хозяйстве, имевшем самую общую характеристику: на необычайно ли плодородных, еще не изученных в полной мере почвах, разных по своему составу; на богатейших ли месторождениях особо легкого, особо качественного розового туфа; на самом ли городе с его молодой промышленностью; на лугах ли с давнишним развитием животноводства. Отдаться одинаково каждому из этих слагаемых во всем их разнообразии, знать назубок каждое из них и одинаково тянуть их в те первые годы советского строительства было подчас не под силу руководству района.
Сама жизнь диктовала в то время необходимость разукрупнять районы. Процесс дробления районов, сопровождаемый точным определением качества почв и подготовкой, а местами и введением травопольного севооборота в колхозах, особенно интенсивно начался с 1935–1937 годов. Вместо одного Ленинаканского образовалось целых четыре района; и когда говорили Гукасян, то знали, что это прежде всего район животноводства; Ахурян — это сахарная свекла; Артик — это туф и свекла; Агин — это зерно. А сам Ленинакан — это второй крупный центр республики. Позднее, с ростом и усилением материальной базы каждого района, с начавшимся процессом укрупнения нескольких небольших колхозов в один, более мощный, узкая специализация района сменилась естественной необходимостью «комплексности», чтоб все нужное было в районе у себя под рукой. Исключительно выросла в последние годы также и роль подсобного хозяйства. И сейчас, когда мы говорим Ахурян — то это в основном сахарная свекла и зерно, а в то же время и животноводство; Октемберян — хлопководство и животноводство, а в то же время и зерно; Басаргечар — самый крупный зерновой район, а в то же время и табак, и животноводство, и т. д. Вот почему, столь же естественно и необходимо, как пережитый в конце 30-х годов процесс разукрупнения районов, в начале 50-х годов республика встала перед необходимостью слияния некоторых районов друг с другом, и вместо существовавших тридцати восьми районов указом 19 марта 1951 года их стало меньше[43].
Изменения в экономическом облике районов отражаются и на самом принципе районирования. Обычно их группировали географически на пять комплексов: районы низменной зоны, полугорной зоны, горной и высокогорной зоны, Зангезурской зоны и зоны Севанского бассейна; сейчас эти районы группируются уже по экономическому признаку в восемь экономических комплексов:
I. Центральный энергетический и промышленный район (включая Ереван).
39
40
41
42
О I Всеармянском сельскохозяйственном съезде в Ереване в 1922 году смотри мою книгу «Советская Армения», вып. 1 — «Армения сельскохозяйственная», Госиздат, 1925. В книге помещены протоколы этого съезда, единственной и добровольной протоколисткой которого была я сама. Протоколы были перепечатаны и в 1931 году в моей книге «Советское Закавказье», Госиздат, М. стр. 539–678.
43
Вот названия этих тридцати трех районов:
1. Арташатский, бывший Камарлинский (центр Арташат, бывший Камарлю).
2. Эчмиадзинский, бывший Вагаршапатский (центр Эчмиадзин, бывший Вагаршапад).
3. Октемберянский (Октемберян).
4. Вединский (Веди).
5. Зангибасарский (Зангибасар).
6. Шаумяновский (Шаумян).
7. Аштаракский (Аштарак).
8. Котайкский (Канакер).
9. Кироваканский (Кировакан).
10. Иджеванский (Иджеван).
11. Шамшадинский (Берд).
12. Спитакский (Амамлу).
13. Ноемберянский (Ноемберян).
14. Талинский (Верхний Талин).
15. Алавердский (Алаверди).
16. Ахурянский, бывший Дузкендский центр (Ахурян, бывший Дузкенд).
17. Артикский (Артик).
18. Агинский (Маралик).
19. Апаранский (Апаран).
20. Ахтинский (Нижняя Ахта).
21. Гукасянский (Гукасян).
22. Степанаванский (Степанаван, бывший Джалал-оглы).
23. Калининский (Калинино, бывшая Воронцовка).
24. Севанский (Севан, бывшая Еленовка)..
25. Нор-Баязетский (Нор-Баязет).
26. Мартунинский (Мартуни).
27. Басаргечарский (Басаргечар).
28. Красносельский (Красносельск).
29. Горисский (Горис).
30. Кафанский (Кафан).
31. Сисианский (Сисиан).
32. Азизбековский (Азизбеков).
33. Мегринский (Мегри).