Вот одно из самых современных сел, нарядное, с богатейшим колхозом, — село Егвард, на всю республику славное своей пшеницей. Стоит оно под высокой горой, когда-то названной персами «Разорванное чрево», — потому, вероятно, что с древнейших времен эта гора была изрезана каналами, и в остатке кратера с прорванным краем устроено искусственное водохранилище. Возле нее, рядом с современными светлыми колхозными домами, можно увидеть три эпохи армянской архитектуры: остатки первобытного поселения, древнего кладбища; суровая линия базилики VI века Катугике («Кафедральной»), на восьми колоннах из обтесанных плит, полуразрушенная, как разрушена и соседка ее, церквушка того же века. В трех километрах от села — их современник, храм Заравор («Могущественный»), с орнаментом на карнизе, с виноградными гроздьями и плодами граната, высеченными вокруг окна, с обвалившимся куполом. Если б могли эти трое перекинуться словом-другим, они прошамкали бы зияющими ртами своих развалин о суровом блеске своего времени, о строительстве VI–VII веков, назвав самозванкой, легкомысленной вертушкой, модницей стоящую среди них изящную церковь Астватцацин («Богородицы»), лучшую из армянских церквей начала XIV века.
Есть еще один памятник в Аштаракском районе, о котором хочется поговорить особо. На южном склоне Арагаца сохранилась крепость, так и называющаяся армянским словом «крепость» — Амберд. На треугольном мыску, над речками Амберд и Архашен, стоит она свидетелем эпохи Багратидов, с башнями замка в северо-западном углу, с тайным подземным ходом в юго-западном. Однако не об этой крепости идет речь. Выше над нею и над левым берегом реки Архашен есть камни с высеченными на них рукою древнейшего человека грубыми фигурами рыб. Это так называемые «вишапы». Откуда они дошли до нас? О каких странных мифах и представлениях говорят они нашему времени языком своих древних дней? Тайна окутывает эти вишапы, веющие странной силой и чем-то первично-наглядным, как первая буква, вышедшая из-под пальцев ребенка, первое «А», которое он рисует домиком с перекладиной. Что же рисует очертание вишапа? Вместо чего тут рыба? Какое понятие живет в ней неотделимо от образа?
Первые христиане в катакомбах Рима чертили рыб на стене, но вишапы древнее христианских символов, древнее нашей эры. Археологи думают, что вишап дошел к нам от времени, когда существовал культ воды. Древнейший из культов, он был естественным для Армении, где во все века ее жизни и в наши дни условием всего, что можно получить из почвы, является искусно найденная, проведенная, собранная, запруженная вода.
Но память подсказывает вам другой, более сложный образ — образ великого философа из Милета, одного из «семи мудрецов» античного мира, Фалеса [192], в VII веке до нашей эры, примерно в эпоху создания вишапов, сказавшего о воде, что она — первооснова всего живого. Невольно кажется, что философский тезис Фалеса «вода — первоисток бытия» лег в основу культа воды, забредя в Армению из Малой Азии, от которой сюда рукой подать.
В Эчмиадзинском районе надо посетить Звартноц[193], побывать у истоков армянской архитектуры. В куще дерев — вход на территорию «Храма бдящих сил». О построении его рассказывают историки: Себеос в VII веке, Асохик в X–XI веках, Самвел Анеци в XII веке. Цитаты из них можно прочесть в музее. Под ярким, прямым солнцем, охлажденным осенним ветром, в рыжей земле, побуревшей траве, неподвижно четкие лежат древние плиты круглого храма с его ясным и видным глазу фундаментом. Светский орнамент, впервые появившийся на церковном сооружении именно в Звартноце, — листья винограда. За фундаментом храма — раскопанная баня, сбоку длинные ряды дворцовых палат, покои католикоса, зал заседаний, трапезная, пристроенный уголок, где расположился музей, в котором собрано все, что раскопано в Звартноце. Вы останавливаетесь против большого барельефа, изображающего бородатого серьезного человека с тяпкой и лопатой в руках — инструментами виноградарства. Это Ованнес, главный мастер-строитель храма, о котором чудесно рассказал в поэме советский армянский лирик Гехам Сарян[194].
Старый хранитель музея Асатур Ованнесян служит здесь уже двадцать пять лет. Он когда-то работал с Н. Я. Марром, стал знающим человеком, усвоил термины археологии, и в Армении полушутя, полусерьезно старика зовут «профессором». Внизу, под землей, сохранились развалины древнейшей часовенки. Старухи армянки, еще соблюдающие обряды религии, упрямо налепляют там свечки и вешают платочки. Когда мы наклонились посмотреть часовню, одна такая свечка мерцала внизу. Старик сторож вдруг юношеским движением соскочил вниз, потушил о камень свечу и, подняв к нам старое смеющееся лицо, почти цитатно сказал по-армянски: «Когда солнца нет — пальто надо, когда солнце есть — пальто не надо!» Солнцем взошла над Арменией новая советская действительность.
По берегам Севана
Попробуем забыть о красотах, окружающих нас на высокогорном озере Севан, и вместе с каким-нибудь археологом совершим прогулку по берегу, — «слепую прогулку», как назвал бы ее обыкновенный турист, потому что не придется глядеть на красоту озера и гор, меняющуюся с каждой извилистой частью шоссе, а только на «предметы археологии». Вышли мы из машины в селении Севан (бывшая Еленовка), где шоссе разветвляется налево (на север) и направо (на юго-восток). Мы отправляемся направо, к городу Нор-Баязету.
«Около берега, на протяжении большем одной версты, тянется ряд каменистых, из лавы, возвышений. Эти-то возвышения служили приютом человеку. Высоты, наиболее значительные, играли роль главных укреплений; самые высокие части их обложены глыбами лавы в виде стен; иногда стены из лавы окаймляют возвышения в два ряда; правильно выложенные стены тянутся от одних холмов к другим на протяжении нескольких саженей… Большая часть стен (до нескольких квадратных верст) уже сильно разрушена. Между стенами в открытых пространствах было жилье; от него остались груды камней в виде четырехугольников и ямы. В верхних слоях почвы, состоящей из чернозема и золы, находятся кости различных животных — лошади, коровы, овцы, а также благородного оленя» [195].
192
193
Звартноц был впервые обнаружен во время раскопок 1902 года. Его построил Нерсес Таеци в 640–660 годах. К концу X века от Звартноца уже остались развалины. Звартноц послужил образцом для аналогичного храма св. Григория в Ани. Нижний ярус его — снаружи многогранный, на 32 углах парные полуколонки, поверх них декоративные арки над продолговатыми окнами. Внутри стена нижнего яруса круглая. Над этим первым ярусом идет пояс, начинающийся замечательными барельефами мастеров, держащих в руках лопату, молоток, тяпку и другие инструменты. Орнамент — виноградные лозы с листьями и гроздьями, ветви гранатов с плодами. Над поясом 32 круглых окна второго яруса, а с внутренней стороны 64 полуколонки. Первый и второй ярусы — односкатные кровли, а купол верхнего яруса — остроконечный конус. Плохая сохранность храма объясняется слабостью опор, на которых покоилась степа второго яруса; криволинейная форма арок, поддерживающих эту стену, при очень больших пролетах была статически невыгодна. В гражданских сооружениях возле Звартноца очень много интересного. Светских сооружений VII века в Армении вообще сохранилось мало, и в этом смысле очень поучительны развалины бани: под полом бани пустота, сюда шел из топки горячий дым или пар, а уходил в дымоходы в стенах. В Звартноце имеются любопытные солнечные часы. См. обо всем этом в «Исторических памятниках Армянской ССР», вып. III, Вагаршапатский район, Ереван, 1938.
194
Поэма переведена на русский язык Верой Звягинцевой.
195